Внезапно влетает Джулиан, следом Финн. Финн швыряет его о стену, запирает дверь.
– Ты что, черт возьми, вытворяешь?
– Ничего, – вопит Джулиан. – Ничего. Оставь меня. Я ухожу. Я уезжаю отсюда. Отдай Клею его деньги.
– Ты ведешь себя просто как мудак, я хочу, чтобы это прекратилось. У меня здесь важные клиенты, и тебе не удастся все завалить.
– Оставь меня, блядь, в покое, – говорит Джулиан. – Не прикасайся ко мне.
Я прислоняюсь к стене, гляжу в пол. Финн смотрит на меня, потом на Джулиана, усмехается.
– Господи, Джулиан, ты такой впечатлительный, чувак. Что ты будешь делать? У тебя нет выбора. Ты это понимаешь? Ты не можешь все бросить. Не можешь сейчас уйти. Или побежишь к мамочке с папочкой, да?
– Прекрати.
– К своему дорогостоящему психоаналитику?
– Прекрати, Финн.
– К кому? У тебя остались друзья? Что ты, блядь, будешь делать? Просто уйдешь?
– Прекрати, – визжит Джулиан.
– Ты пришел ко мне год назад с огромным долгом дилерам, я дал тебе работу, представил людям, вывез в свет, дал одежду, весь этот ебаный кокс, нюхай – не хочу, и что ты устраиваешь взамен?
– Я знаю. Заткнись! – кричит Джулиан, задыхаясь, закрывая лицо руками.
– Ты ведешь себя как эгоистичный, самонадеянный, неблагодарный…
– Пошел ты на хуй, ты…
– … пизденыш.
– … мудак вонючий.
– Ты не ценишь то, что я для тебя сделал? – Финн сильнее толкает Джулиана о дверь. – А? Не ценишь?
– Прекрати, мудак вонючий.
– Не ценишь? Ответь мне. Ты не ценишь?
– Сделал для меня? Ты сделал меня блядью. – Лицо у Джулиана красное, глаза мокрые, всякий раз, когда Финн или Джулиан смотрят на меня, я стараюсь глядеть в пол, меня уносит.
– Нет. Я этого не делал, чувак, – тихо говорит Финн.
– Что?
– Я тебя не делал блядью. Ты сам себя сделал.
Музыка пробивается через степу, я чувствую вибрации спиной, они пронизывают меня насквозь, Джулиан все еще смотрит вниз, пытается отвернуться, но Финн за плечи разворачивает его, Джулиан начинает тихо то ли плакать, то ли смеяться и говорит Финну, что виноват.
– Я не могу больше… Пожалуйста, Финн…
– Извини, малыш, но я не могу тебя так легко отпустить.
Джулиан медленно опускается на пол, садится на корточки.
Финн вынимает шприц, ложку, коробку спичек из «Ле Дома».
– Что ты делаешь? – шмыгает носом Джулиан.
– Моему лучшему мальчику надо успокоиться.
– Финн… Но я ухожу. – Джулиан начинает смеяться. – Я на самом деле ухожу. Я выплатил мой ебаный долг. Все. На этом все.
Финн не слушает, он садится на корточки, хватает руку Джулиана, засучивает ему рукава куртки и рубашки, снимает свой ремень, затягивает его на руке Джулиана, хлопает по ней, отыскивая вену, через какое-то время находит; пока он подогревает что-то в глубокой серебряной ложечке, Джулиан не перестает просить:
– Финн. Не надо.
Финн всаживает иглу в руку Джулиана, водит ею.
– Что ты собираешься делать? Тебе некуда идти. Ты собираешься всем рассказать? Что ты проблядствовал себя, дабы расплатиться с парой наркотических долгов? Чувак, ты наивней, чем я думал. Ладно, малыш, сейчас будет лучше.
Исчезни здесь.
Шприц наполняется кровью.
«Ты очень красивый мальчик, и в этом вся суть».
Интересно, продается ли он.
Люди боятся слиться. Слиться.
Наконец Финн выводит Джулиана из ванной комнаты, я иду следом, Финн ведет Джулиана по лестнице, и пока они вдвоем проделывают долгий путь наверх, мне видно, как там чуточку приоткрывается дверь, музыка на минуту стихает, из комнаты доносятся низкие стоны, когда же Финн заводит Джулиана внутрь, внезапно взмывает пронзительный крик, Джулиан с Финном исчезают, дверь с грохотом захлопывается. Я разворачиваюсь и ухожу.


* * *

Покинув дом, я направляюсь в «Рокси», где играют X. Почти полночь, «Рокси» переполнен, я обнаруживаю Трента, стоящего возле входа, он спрашивает, где я был, я не отвечаю, и он протягивает мне бокал. В клубе жарко, я прикладываю бокал ко лбу, потом к щеке. Трент замечает, что Рип тоже здесь, мы идем с Трентом к нему, Трент говорит, что вот-вот должны спеть «Sex and Dying in High Society» «Секс и смерть в высшем обществе» (англ.).

, я отвечаю: «Отлично». Рип носит черные 501-е «левисы» с белой майкой X, Спин в майке с надписью: «Урла. Ебанько. Мудозвоны» и тоже черных 501-х. Первое, что, подойдя, говорит Рип:
– Слишком много здесь ебаных мексиканцев, чувак.
Спин фыркает и говорит:
– Давай убьем их всех.
Трент кивает и смеется, должно быть, думает, что это неплохая мысль.
Взглянув на меня, Рип говорит:
– Господи, чувак. Ты ужасно выглядишь. Что случилось? Хочешь кокаину?
Мне все-таки удается покачать головой и допить бокал Трента.
На меня налетает смуглый парень с тонкими усиками, майкой «Под большим черным солнцем», Рип хватает его за плечи и пихает обратно в танцующую толпу с криком «Латинос ебаный!».
Поговорив с кем-то по имени Росс, Спин обращается к Рипу, вернувшемуся от сцены:
– Слушай, Росс нашел кое-что в проулке за «Флипом».
– Что? – орет Рип, заинтересованный.
– Труп.
– Ты шутишь?
Росс, улыбаясь, нервно трясет головой.
– Я должен видеть, – расплывается в улыбке Рип. – Пошли, Клей.
– Нет, – говорю я. – Не хочу. Я хочу дослушать концерт.
– Пошли, все равно я хотел показать тебе кое-что у меня дома.
Мы с Трентом идем за Рипом и Спином к машине Рипа, Рип предлагает встретиться за «Флипом». Трент и я едем по Мелроуз, освещенный «Флип» закрыт, и мы, повернув налево, встаем во дворе на пустующей стоянке. Росс выходит из своего «фольксвагена» и жестами зовет нас следовать за ним в темный проулок за пустой магазин.
– Надеюсь, никто не сообщил в полицию, – бормочет Росс.
– А кто еще знает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45