– Угу, – повторил Хаттабыч.
– А я узнаю это слово через тысячу лет от американцев, которые тоже вроде бы англичане, – продолжал мысль Аладдин.
– Угу, – повторил Хаттабыч.
– Что, у нас опять неразбериха с причинами и следствиями? – спросил Аладдин. – Слово «окей» появилось в 12 веке потому, что я подхватил его в 21 веке, а в 21 веке я его подхватил потому, что оно появилось в 12 веке потому, что я его подхватил в веке 21-ом… Белиберда какая-то выходит.
– Еще какая, – кивнул Хаттабыч. – Чего ты хочешь, Аладдин, так мир устроен!
– Все в руках Аллаха! – воскликнул Аладдин, так как это был единственный возможный выход из логического ступора.

Смерть и то, что после

Через год Аладдин умер.
Это произошло очень естественно: медитируя в каирском дворце, он почувствовал приближение смерти. И не стал психовать, как сделал бы это на его месте любой нормальный человек.
Во-первых, Аладдин знал, что со смертью тела его жизнь не кончится – встреча с Джоном Дебри была довольно убедительным доказательством. Как-то уж так получилось, что это существо, известное как Аладдин и Джон Дебри, было обречено вечно сталкиваться с самим собой. И вечно в Нью-Йорке.
Во-вторых, Аладдин чувствовал, что не стал бы психовать даже в том случае, если бы не знал про Джона Дебри. Он чувствовал, что прожил отличную жизнь, и ему было нисколько не жаль с ней расставаться. В его жизни было все – он начал с того, что собирал финики в Багдаде, а умирал, будучи султаном Египта и победителем северных варваров. Слава Аладдина распространилась по всему арабскому миру. Правда, его имя по-прежнему коверкали как Салах-ад-Дин, но Аладдину было все равно. В конце концов, какая разница – Аладдин, Саладин или Салах-ад-Дин? Какая разница, Джон Дебри или Джон Дерби? Чувствуя приближение смерти, Аладдин осознавал, что разницы, в сущности, никакой.
И ведь за свою долгую жизнь Аладдин получил все, о чем даже не смел мечтать! У него был свой джинн, выполняющий все его идиотские желания. У него была красавица-жена (хотя под старость Шахерезада чаще кидалась сковородками). У него была власть и слава. Да и одно только знакомство с такими существами, как лорд Меху и Эль-Абдурахман, многого стоит! Так думал Аладдин, чувствуя, как по коридорам дворца к нему подкрадывается смерть.
Сам момент смерти Аладдин не запомнил. Это было довольно необычное ощущение, испытывая которое, забываешь о времени. Например, похожие ощущения у Аладдина бывали, когда разные мысли складывались друг с другом в его голове, рождая какое-то новое понимание тех или иных вещей. И умирая, Аладдин, пережил нечто похожее. Смерть была похожа на понимание. На понимание того, что никакой смерти нет. Вдруг Аладдин воспарил над Каиром. Он смотрел на удаляющиеся огни ночного города. И вспомнил, что это уже было много раз. А однажды он, еще совсем мальчишка, провожал глазами светящийся шар, исчезающий в небе… в той жизни он стал одним из лучших воинов фараона Хамэрхэда и всю жизнь мечтал унестись когда-нибудь в небо на светящемся шаре…
И вот сейчас Аладдин уносился в небо. Он не знал, видит ли какой-нибудь каирский мальчишка светящийся шар… Но точно знал, что самое интересное еще впереди!

Поднявшись выше, Аладдин увидел планету Земля, опутанную энергетическими потоками, похожими на толстые провода. Европа была похожа на котел, каким-то странным образом одновременно кипящий и покрытый паутиной. Мерзкое черное щупальце, тянувшееся из Европы в Азию, ненадолго отпрянуло назад, но снова потянулось – уже не так быстро и намного осторожнее. И в этом – Аладдин знал – была его заслуга. Свет, разгоравшийся над Египтом, набирал силу. Аладдин знал, что свет этот горит там очень давно, временами слегка угасая, временами снова разгораясь. И Аладдин недавно подлил масла в этот огонь. На Северо-Востоке были темные волны дремучих лесов, которые правильнее всего следовало бы обозначить коротким словом «дебри». Физические дебри, энергетические дебри, экономические дебри, политические дебри, духовные дебри… а чего вы хотите от России?
Дебри… Хорошее слово. Аладдин подумал, а что почувствует маленький мальчик Джон Дебри, когда в школе будет слушать о героическом крестовом походе Ричарда Львиное Сердце и вредном маленьком султане Саладине, который обломал Ричарду весь кайф, заставив его вернуться в Европу? Почувствует ли Джон Дебри, что он и был тем самым султаном Саладином? (К слову – урок истории крестовых походов был единственным уроком, который Дебри в школе не проспал и не прогулял, куря за углом дешевые сигареты.)
Аладдин поднимался еще выше, как будто бы что-то тянуло его за спину. Планета Земля отдалилась, но Аладдин чувствовал, что не может обернуться и посмотреть, куда его затягивает. И тут его затянуло… куда-то. Аладдина больше не существовало – была только длинная энергетическая макаронина определенной частоты, превращенная в совокупность электрических импульсов.
«Все-таки это паршиво – быть радиосигналом!» – подумал Аладдин, повторяя мысль лорда Меху, которая пришла в голову вышеупомянутому лорду две с половиной тысячи лет назад.
А потом Аладдин неожиданно перестал быть радиосигналом. Он почувствовал, как его вывели на дисплей, чтобы просмотреть его жизнь в ускоренном воспроизведении. Аладдин почувствовал себя бесконечной чередой картинок, на которые накладывался внутренний текст, чувства, мысли, эмоции… А потом кто-то нажал на «Save as», и Аладдин почувствовал, как его затягивает в уютное помещение, предназначенное специально для него. Краешком сознания он еще успел заметить приготовленное неподалеку помещение для Шахерезады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36