Кореец тоже что-то пролепетал, непонятно, оскорбление или извинение – по-корейски Квазиморда не понимал. Как бы то ни было, чувство реальности действительно притупилось. Горбун лишь сейчас заметил, что он весь промок, простояв под дождем без зонта минут пять, а то и больше. И, осознав то, где он, но не то, кто он, Квазиморда, последовав примеру корейца, побежал к станции надземки.
Слезы дождя по прозрачным стенам.
Небо плачет над пупом Земли.
А в дальних краях, где я до сих пор не был,
Туземцы под Солнцем костер развели.
Это четверостишие пришло к Квазиморде внутри белого вагончика надземки, при созерцании дождя, обложившего половину Москвы. Осознав, что он сочинил стихотворение, Квазиморда почти пришел в себя и начал прикидывать, можно ли сделать из этого гламурный рэп, попсовую балладу или что-нибудь альтернативное? Но нет – случайно пришедшая с небес текстовка была совершенно бесполезной. Ну, разве что записать в компьютер, если по дороге домой строчки не сотрутся из памяти. Домой? Нет. Не домой. Неожиданно Квазиморда с полной ясностью осознал, куда он сейчас поедет. К счастью, это было по пути.
Наверно, истинный буддист испытывал похожее чувство, приближаясь к монастырю Потала в Лхасе. Наверно, истинный мусульманин чувствовал это на пути в Мекку. Квазимордой подобное чувство овладевало каждый раз на пути к дому Эсмеральды. Да, он знал ее адрес. Пришлось выложить круглую сумму знакомому обладателю компьютерной базы данных, торговавшему адресами и номерами телефонов звезд шоу-бизнеса. На это Квазиморда не жалел денег. Это того стоило.
Но, к сожалению, знание адреса не помогло несчастному горбуну приблизиться к своей любимой. Он не мог решиться просто подойти и позвонить в дверь. И не нужно лишний раз объяснять, почему Квазиморда не мог этого сделать – достаточно вспомнить, что с ним было во время последней беседы с Гималайским.
Тем не менее, адрес Эсмеральды Квазиморде пригодился. Горбун довольно часто приходил к дому певицы и часами просиживал на лавочке неподалеку, наблюдая за подъездом. Он так надеялся, что хотя бы раз его любимая подъедет к дому на своей шикарной машине – и он увидит ее, когда она выйдет из автомобиля и направится к подъезду. Да, возможно, он даже спрячется в кустах, как чудовище из сказки про аленький цветочек, чтобы она случайно не увидела его и не испугалась.
И здесь полный облом. Квазиморда ни разу не видел ни Эсмеральду, ни ее машину. Конечно, он приходил к ее дому не каждый день – это паломничество происходило примерно раз в месяц. Естественно, Эсмеральда много времени проводила на гастролях и редко бывала дома. Но иногда Квазиморде казалось, что он физически ощущает ее присутствие. Сидя на лавочке, он чувствовал нечто неопределенное – тепло, свет, бальзам, льющийся на душу, и заживляющий его неисчислимые психические и душевные раны. Квазиморда ощущал присутствие Эсмеральды. Но это случалось крайне редко. Обычно он просто сидел, чувствуя пустоту вокруг и пытаясь вспомнить то ощущение. И когда ничего не получалось, горбун понимал, что его любимая снова в отъезде.
Что же было сегодня? Горбуна преследовал дождь, пока он кружился в хаосе броуновского движения молекул-людей в подземке, дождь, недавно выбивавший ритм на зеркале Останкинского пруда, обрушился на Москву слезами неба, стирая земные порядки и расписания, созданные людьми. Вечные пробки на Ленинградке и проспекте Мира; иномарки, заливаемые струями воды, как вечное испытание для бесчисленных человеческих душ, застрявших в сансаре…
Когда Квазиморда вышел из подземного мира московского метрополитена в надземный мир московских улиц, его встретила стена водопада.
«Это испытание, – мысленно прошептал горбун. – Это физическое препятствие есть лишь зеркальное отражение тех препятствий, что есть внутри меня. Непробиваемая бетонная стена между мной и ней вовсе не в мире, а в моей душе».
Мысль была здравая, но практической пользы из нее выжать можно было не больше, чем свежего сока из засохшей лимонной корки. Поэтому Квазиморда вышел под дождь и направил свои неровные шаги в знакомый переулок.
По мере его приближения к Мекке (т.е. к дому Эсмеральды) стена дождя теряла плотность. Когда Квазиморда уселся на знакомую лавочку, мокрую, как палуба затонувшего «Титаника», небесный водопад сменился легкой моросью.
Поерзав на мокрой скамейке, горбун начал внимательно разглядывать дом своей любимой. В окнах квартиры Эсмеральды горел свет. Точнее, свет горел в тех окнах, что могли бы быть окнами Эсмеральды. Квазиморда очень долго вычислял, где именно находились окна ее квартиры, и остановился на этом варианте. Пятый этаж, слева от подъезда. Причем вычисления горбун проводил вовсе не логикой. Просто каждый раз, когда Квазиморда ощущал присутствие Эсмеральды, в этих окнах горел свет. И сейчас тоже.
Расслабившись, горбун полностью отдался этому чувству духовной, астральной и энергетической близости. Он не помнил, как много времени прошло, и не чувствовал под собой мокрой лавочки. Квазиморда просто был с Эсмеральдой. Неизвестно, какие мысли посетили его сознание в это время. И то, что произошло в мире в эти мгновения, навсегда останется великой тайной, недоступной никакому объяснению, ибо любовь существует вне всяких объяснений и определений.
Там, где есть точные формулировки, нет любви. Там, где есть любовь, нет точных формулировок . Единственное, что заставило Квазиморду прийти в себя – солнечный луч, заглянувший прямо ему в глаз. Вернувшись в мир из невыразимых далей, горбун огляделся. Москву заливал оранжевым счастьем свет заходящего Солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30