Вернувшись отдохнуть в свою спальню, я не отказал себе в удовольствии и несколько минут занимался анализом своих действий и побуждений.
Речь идет не о фатализме, овладевшем неким лиорном, слишком серьезно воспринимавшим жизнь, или о самоубийственном безумии, которое ненадолго охватило меня после того, как я не выдержал пыток. Просто обстоятельства складывались так, что у меня оставалось все меньше и меньше возможностей для выбора – в результате последняя и оказалась единственно верной.
И тут вставал следующий вопрос: когда я вдруг решил, что нужно совершать правильные поступки, а не руководствоваться практическими соображениями? На улицах Южной Адриланки? Или в лавке деда, когда он просто и прямо сказал, что мне не следует делать то, что я делаю? Или это случилось в тот момент, когда я окончательно понял, что женщина, на которой я женат, потеряна для меня навсегда, и что новой Коти я больше не нужен? Или причина в том, что я столкнулся с проблемой, решить которую невозможно, прикончив определенного человека? Более того, получить необходимый результат я мог, лишь оказав услугу Империи, которую ненавидел.
И тут я неожиданно понял, что произошло с Коти: она свою ненависть к драгейрианам перенесла на Империю. Есть глупцы, которые думают, будто можно прожить жизнь без ненависти, они полагают, что человек не должен ее испытывать, – у меня никогда не возникало подобных проблем. Но иногда ненависть может обмануть вас в такой же степени, как любовь, и результат будет таким же страшным. По меньшей мере несправедливо считать, что я ненавижу драгейриан, ведь все мои близкие друзья принадлежат к этой расе. Возможно, ненависть к Империи Коти, которую я теперь по-своему разделял, была более осмысленной, но в конечном счете разочаровывающей. Нойш-па прав: ненависть неизбежна, однако нельзя позволять ей взять над тобой верх.
Уж не знаю, как мне следовало оценивать свое нынешнее положение, но я признал, глядя в потолок и скрыв свои мысли от Лойоша, что все это не имеет значения. Приняв решение поступать «правильно», а не «практично», я внес в свою жизнь необратимые изменения. Однако как только ты позволяешь себе увидеть необходимость, обнаруживаются две вещи: первое, возможность выбора настолько ограничена, что образ дальнейших действий становится очевидным; и второе, тебя охватывает чувство поразительной свободы.
Завтра Влад Талтош, джарег и убийца, так или иначе будет мертв. Я позаботился о том, чтобы привести все свои бумаги в порядок, и решил, что время, отпущенное на анализ собственных действий и побуждений, истекло.
Однако я отчаянно надеялся, что у меня еще будет возможность поделиться своими соображениями с Богиней Демонов перед тем, как все будет сказано и сделано.
Поздним утром меня позвали в нижнюю мастерскую Маролана, где он обычно производил свои эксперименты с магией. Я ужасно нервничал. Иными словами, меня охватил страх.
По пути я зашел за Айбином. Сетра, Деймар и Маролан уже собрались в мастерской, рассматривали черный камень и обсуждали какие-то проблемы. Они посмотрели на нас, и Сетра сказала:
– Эй, Влад, лови. – И бросила мне камень. – А теперь попробуй что-нибудь сказать псионически. – Я попытался, но получилось так же, как на Гринери, – никого не оказалось дома.
Я пожал плечами.
– А теперь, – предложила Сетра, – смотри. – Она сделала жест рукой, и моя рапира начала вылезать из ножен. Сетра остановила руку, и рапира скользнула обратно.
– Ну? – сказал я.
– Камень не оказывает влияния на волшебство.
– Хорошо. Но тогда…
Она подняла руку:
– А теперь, если не возражаешь, покрути Разрушитель Чар.
– Что? Ладно.
Я взял цепь в левую руку, пытаясь понять, что задумала Сетра. Цепь была живой, как любое оружие Морганти, но иной. Я сделал то, о чем просила Сетра. Когда цепь раскрутилась, она снова сделала свой жест. На сей раз ничего не произошло, я лишь почувствовал легкое покалывание в левой руке.
– Ну? – спросил я. – Мы знаем, что Разрушитель Чар противодействует волшебству. Вот почему я так его назвал.
– Да. Нечто, находящееся на острове, действует аналогично. Тебя ничего не удивляет?
– В каком смысле?
– Я до конца не понимаю, как действует твоя цепь. Ясно одно – она сделана не из золота. Твой Разрушитель Чар выплавлен из золотого Камня Феникса.
– Так вот как вы его называете? – вмешался Айбин, который вел себя так тихо, что я совершенно о нем забыл.
– А как называете его вы? – спросил Маролан.
– В моей стране, – ответил Айбин, – мы называем его булыжник.
– Меня совсем не удивляет, что Разрушитель Чар сделан не из золота, – торопливо заговорил я. – Этот материал значительно прочнее.
– Да. Черный камень блокирует псионическую активность, а золотой делает невозможным применение магии.
Я внимательно посмотрел на Разрушитель Чар:
– Однако внешне материал очень похож на металл, да и на ощупь тоже.
– Твоя цепь для меня загадка.
– Ну ладно. А теперь скажите, вам удалось выяснить, как попасть на остров?
– Весьма возможно. Раскрути еще раз Разрушитель Чар.
Я повиновался.
Сетра посмотрела на Деймара, кивнула и сделала свой жест. И снова моя рапира начала вылезать из ножен – только очень медленно. Сетра опустила руку, и рапира скользнула обратно.
– Выглядит неплохо, – сказал я. – Но как?
– А как Алира пробила стену, когда ты сидел в тюрьме на острове?
– Доимперское колдовство, – ответил я.
– Правильно.
– А вы владеете им настолько, чтобы обеспечить телепортацию? Я всегда считал, что такой тонкий контроль невозможен – именно для этого и сделана Держава.
– Да и нет, – заявила Сетра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69