Но потом ее привязанность перешла на другой объект, так что теперь они с Хаэлниром общаются вполне цивилизованно.
Действительно, когда недели за две до родов в городе появилась Люсинда, они с Хаэлниром встретились совершенно мирно. Роды, кстати сказать, прошли успешно и не оставили у Мирры особых воспоминаний. Вероятно потому, что с самого начала схваток она была погружена в магический полусон. Отчетливо ей запомнился только момент, когда Хаэлнир, принимавший роды, положил ей на руки крупного краснолицего младенца, торжественно сообщив, что родился сын. Мать едва успела разглядеть закутанное в белые пеленки личико, как явилась леди Раймонда и аккуратно изъяла у нее из рук кричащий верток, после чего роженицу окончательно сморил сон. Очнулась она через сутки. Голова была ясной, боли в теле не чувствовалось. На краю кровати с младенцем на руках сидел Эрссер.
– Доброе утро, дорогая, – промурлыкал Змей, покачивая сына.
Мирра осторожно потянулась – никаких болевых ощущений. А ведь Бинош рассказывала ей… Впрочем, у бедняжки не было эльфа-акушера, а может, роды драконов всегда проходят так легко.
– Дай мне его подержать, – попросила она и с некоторой опаской осторожно приняла на руки собственное дитя. Мальчик, как и предполагалось, выглядел вполне по-человечески. Да по-другому и не могло быть, иначе ей бы его просто не выносить.
– Ошибаешься, – восторженно зашептал ей на ухо Г’Асдрубал, – наш сын настоящий дракон! Посмотри внимательно…
Только сейчас Мирра заметила, что кожа мальчика покрыта мягкими прозрачными, почти незаметными глазу чешуйками.
– У него и рожки будут! – Змей указал на едва заметные выпуклости чуть выше линии роста волос. Мирра посчитала их простыми складочками на коже (личико младенца было забавно сморщенным), но разочаровывать мужа не стала.
– Надо придумать ему имя, – задумчиво произнесла она. Сама Мирра до родов даже не пыталась подобрать имя будущему ребенку, полагая, что с этим прекрасно справятся Эрссер и его семья в лице главы клана.
– Нет, нет, – замотал головой Змей. – Давать имена драконам – прерогатива матерей.
– Но я же не знаю, как у вас принято называть детей, может, есть какие-то правила…
– Никаких правил, – заверил Эрссер, – драконы выше этого! Так что называй сына хоть ГВХЦЧ, только прежде подумай, как будешь выговаривать его имя. Когда придумаешь – шепни имя ребенку на ухо, потом скажешь его мне, а на тринадцатый день объявим о нем Миру.
– Хорошо, – согласилась Мирра, – потом не жалуйся!
– Эрсторген, – объявила она мужу на следующий день.
Змей, потягивающий драгоценное федское вино из высокого кубка, поперхнулся.
– Что не так?! – возмутилась Мирра. – Я же предупреждала, что не сильна в драконьих именах! Сам говорил, что имя может быть любое! Чем плох Эрсторген?!
– Ничем. Прекрасное имя, – поспешно заверил ее муж, – но почему именно ЭТО?
– А что?! Эре – на драконьем – воздух, Торген – удар меча. Вместе получается – «Разящий в воздухе». Разве не так звали прародителя драконов?!
– Так, – подтвердил Эрссер. – Я просто удивился твоим познаниям в драконьем языке.
Мирра успокоилась и еще раз взглянула на младенца, уснувшего у нее на руках. Эрсторген, кроме брони из полупрозрачных бледно-розовых чешуек на коже, внешне ничем не отличался от обычного мальчика. И волосы у малыша были вполне человечьи, рыжие, как у матери. Однако ожидаемого прилива материнских чувств Мирра не ощутила. Нет сомнений, она относилась в сыну с нежностью, любила его, но своей неотъемлемой частью отнюдь не считала. Напротив, уже сейчас, на третий день после родов, она подумывала, что неплохо бы нанять кормилицу и няньку для мальчика, чтобы она могла вернуться к своим привычным делам. Подумала и тотчас устыдилась этих мыслей.
– Это ничего, обычный синдром драконьего материнства, – успокоил ее Эрссер, как всегда свободно читавший все, что приходило ей на ум. – Все драконницы после родов подкидывают детей родственникам. Меня вырастила прабабушка – она прожила достаточно долго, чтобы приобрести мудрость и терпение для воспитания детей, а моя мать впервые удосужилась навестить меня, когда я уже сожрал своего первого рыцаря.
Мирра ничего не ответила, ее чувства сейчас были слишком противоречивы, но она надеялась, что Эрссер, как обычно, прочтет все, что нужно, в ее голове и сделает правильные выводы.
Змей еще немного полюбовался женой и ребенком, потом, сославшись на дела, покинул спальню. Его спокойное лицо изменилось, едва он закрыл за собой дверь.
– Эрсторген… – прошептал он и вздрогнул от собственного шепота, прозвучавшего зловеще. – Вот значит как, «Разящий в воздухе»… Надо бы подобрать ему какое-нибудь безобидное прозвище.
Змей встряхнулся в прямом смысле этого слова, как это сделал бы большой золотой дракон, пустив волну от макушки до кончика хвоста. Потом его лицо разгладилось. «Ерунда, – подумал он, – кто сказал, что старые пророчества обязательно сбываются?!»
На всех других людей и драконов имя мальчика, который был представлен им на тринадцатое утро, не произвело особого впечатления. Все они в рамках приличия высказали восхищение здоровым видом младенца и наговорили кучу комплиментов его матери, после чего тактично удалились, чтобы дать возможность отдохнуть им обоим. Только леди Раймонда, та самая прабабка Г’Асдрубала, что растила его до первой линьки, услышав имя мальчика, кинула да праправнука удивленный взгляд, но так ничего и не сказала. Эрссер же почел за лучшее не касаться в разговоре с ней этой темы. Мальчика стали называть уменьшительным именем Торки, а его полное имя на время забылось, чему Змей был несказанно рад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158