Я пыталась быть тебе и женой, и матерью, но мне это не удалось. Я скучаю по твоему отцу! Прошу тебя, покинь мою опочивальню.
Вместо ответа он толкнул ее на ложе. Его била дрожь.
– Отец – это я, и ты моя жена! – закричал он. – Ты любишь меня, ты знаешь, что любишь! Скажи мне это, Тейе!
– Я не желаю слышать этого сегодня, – властно сказала она. – Ты не дождешься от меня покорности, я тебе не малышка Киа или какая-нибудь из твоих наложниц. Ты слишком долго пренебрегал мною и в постели, и за пределами опочивальни. Убери руки с моих плеч, иначе я вызову стражу.
– Если ты не хочешь ехать, дай мне хотя бы свою любовь, чтобы я мог увезти ее с собой, – глухо сказал он, уткнувшись в подушку рядом с ней. – Только один раз, Тейе, будь со мной, чтобы удача не отвернулась от меня.
– Я тебе не амулет и не заклинание!
Она выгнулась под его весом, зная, что легко могла бы сбросить его, но затем вдруг расслабилась, пораженная правдивостью собственных слов. Это было так давно, слишком давно, – повторял коварный внутренний голос. Она почувствовала знакомое прикосновение, и ее колени расслабились и бедра раскрылись. Сердитая, она все же попыталась приподняться на локтях, но тут губы Аменхотепа прижались к ее губам, она ощутила вкус гвоздики и ароматного вина, который всегда вызывал воспоминания о его отце. Образ его полного, морщинистого лица возник перед ней так реально, что, почувствовав спазм в желудке, она отстранилась. Внезапно сын тоже отпрянул от нее.
– Ты действительно еще любишь меня! – Он счастливо улыбнулся. – Я знал, что любишь.
– Я люблю тебя как сына, как бога, – выдавила Тейе, голос сделался низким, тело отяжелело.
Он наклонил голову и опять поцеловал ее, на этот раз нежно, мягко и неуверенно, будто пробуя на вкус, этот поцелуй она помнила так хорошо. Ее тело, еще полное жизни, изголодавшееся, отвечало ему, но ее разум противился, и даже когда ее руки обвились вокруг его шеи, а его движения вернули ее к тем дням в Мемфисе, к первой радости их супружества, она вспоминала долгие месяцы, когда он пренебрегал ею. Она уже забыла ощущение от прикосновений его странного, бесформенного живота, дряблых бедер и мальчишески-недоразвитых мужских органов, но отвращение, которое всегда присутствовало где-то в ее сознании, не смогло побороть желания ее плоти. Он уедет, – смутно понимала она, слушая свои собственные невнятные слова любви и поощрения, – и потом все это будет уже не важно.
– Это было хорошо, – сказал он, когда все закончилось, и она лежала рядом с ним, отвернувшись, скомкав простыню занемевшей рукой. – Будто я рождался снова и снова, будто смотрел на себя, выталкиваемого из собственного лона. – Он уже встал и теперь застегивал юбку. – В Ахетатоне я буду жить надеждой, что однажды ты подплывешь к причалу. Снова твое тело благословило мои устремления. Бог призовет тебя в мой город.
Тейе передернулась. Она не обернулась.
– Уже светает, я хочу спать, – только и смогла она ответить.
Когда он ушел, она столкнула подушки на пол и положила голову на подголовник. Слоновая кость была прохладной, приятный холодок сползал вниз по спине. Пошарив рукой под кроватью, она вытащила «Исповедь отрицания», которой так обидела Херуфа, и положила ее себе на живот, прикрыв сверху рукой. Ей хотелось спать. В глазах чувствовалось жжение, во рту пересохло. Но понимание, пришедшее к ней несколько часов назад, вернулось снова. Для него я не женщина, как Нефертити, – думала она. – Я – амулет, талисман на счастье, который отгоняет темные силы, что-то такое, что иногда можно достать из сундука и зажать в кулаке, чтобы потом зашвырнуть обратно вместе с другими безделицами, когда минует момент тревоги. – Она крепко зажмурилась и тихо застонала от унижения. – Ты стареешь, императрица, – сказала она себе. – Этот жестокий удар по твоему самолюбию вовсе не разозлил тебя, у тебя даже не возникло желания отомстить. Ничего, кроме стыда и удивления. Но, возможно, он только хотел убедиться, что его влияние на меня так же сильно, как всегда, и что моя преданность вне подозрений. Если бы я была готова к этому, если бы я прогнала его немедленно, он отплыл бы в Ахетатон, терзаемый сомнением и болью. Уж лучше так. Пусть он чувствует себя в безопасности, мой наивный сын. Путь завтрашний день будет для него славным.
В конце концов она забылась глубоким сном. Пробуждение было тягостным, звуки флейты и лютни медленно и тяжело проникали в сознание. Когда она открыла глаза, Пиха поднимала занавеси на окнах, музыканты, исполнив свои обязанности, кланялись и выходили. Дневная жара уже не давала дышать, лазурная синева неба, проглядывавшего в окно, приобрела оттенок бронзы. «Исповедь отрицания» все еще была у нее в руках. Она прижала ее к щеке и затем бросила под кровать.
Через два часа остатки малкаттского двора – свита Тейе, несколько придворных, решивших остаться, и старшие женщины гарема – собрались на ступенях причала, чтобы проводить фараона. Тейе сидела на троне в редкой тени балдахина, корона с рогатым диском и двойным пером давила на ее мокрый от пота лоб с такой силой, будто вместо короны у нее на голове была сама империя. Канал от причала до реки был забит различными судами, на всех реяли яркие флаги, они были заполнены смеющимися, толкающимися людьми. Те, которые стояли позади Тейе, молчали, и до нее медленно доходило, что ее и сопровождающих отделяет от сотен возбужденных людей гораздо больше, чем несколько шагов по траве и горячим камням. С болью в сердце она всматривалась в толпу. После смерти Осириса Аменхотепа она много раз улавливала отблеск гребня невидимой волны, эта далекая тонкая линия несла предупреждение и тоску;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198