И его мягкие кожаные башмаки тоже были украшены прямоугольным золотым узором. В нем чувствовалась властность, благородство и мужество. Но что меня поразило больше всего — это то, что он был почти одних лет со мной, может статься, на три-четыре года старше. Я быстро прикинул в уме. Выходило, что он возглавлял дружину, будучи еще юношей, в то время, когда я подростком жил в Винланде. От этого сравнения я ощутил собственную недостаточность. Вряд ли для Эльфгифу я был удовлетворительной заменой. Тело Кнута было великолепно, ладное и крепкое. Только нос вредил его привлекательной внешности — торчащий, тонкий и слегка крючковатый. Однако сей недостаток с лихвой возмещался глазами — большими, широко расставленными, с твердым и уверенным взглядом. Он пристально смотрел на меня, пока я, хрипя и запинаясь, рассказывал.Когда я кончил, Кнут обернулся к Кьяртану и спросил напрямик:— Это правда?— Да, господин. Я знаю этого молодого человека довольно давно и могу поручиться за его честность, равно как и за его храбрость.— Он никому больше не станет рассказывать эту историю?— Я велел ему поостеречься, господин.— Ну что ж, он честно заработал свое жалованье. Сколько мы обещали йомсвикингам?— По пятнадцать марок серебра каждому, господин. Половину вперед. Окончательная же выплата — после того, как они сразятся на нашей стороне.— Значит, по рукам! Судя по всему, они сразились, и только один из них остался в живых, чтобы получить свое жалованье. Я удвою выплату. Проследи, чтобы казначей выдал ему тридцать марок. И еще проследи, чтобы его никто не видел. Сделай так, чтобы он уехал, и куда-нибудь подальше.Король круто повернулся и ушел. Он закончил разговор столь бесцеремонно, что я подумал было — уж не знает ли он о моих делах с Эльфгифу.По дороге к жилищу Кьяртана я осмелился спросить его:— А что, королева, то есть Эльфгифу, она здесь, с королем?Кьяртан остановился, повернулся ко мне. В темноте я не видел его лица, но голос его звучал серьезнее, чем когда-либо:— Торгильс, позволь мне дать тебе один совет, хотя полагаю, это вовсе не то, что тебе хочется слышать. Ты должен забыть Эльфгифу. Забыть о ней напрочь, ради твоей же безопасности. Ты не знаешь придворной жизни. Люди, приближенные к высокому месту власти, ведут себя не как все прочие. У них свои, особые, резоны и цели, и добиваются они их, не зная жалости. Сыну Эльфгифу, Свейну, теперь десять лет. Он пошел в отца лицом и манерами, и она питает надежду на то, что наследником Кнута станет он, а не дети королевы Эммы. И она пойдет на все, чтобы добиться этого.Я попытался перебить его.— Вот не знал, что у нее есть сын; она никогда мне не говорила.Голос Кьяртана был беспощаден, он словно и не слышал моего лепета:— На самом деле у нее два сына. Коль она не говорила тебе о них, тем более, значит, я прав. Их сызмальства отдали на воспитание. Они росли в Дании, а Эльфгифу жила в Англии. А сейчас в ее игре ставка слишком высока — по меньше мере, английский престол. Если она решит, что ты ей помеха, памятуя о том, что было в Нортгемптоне… Я ни в чем тебя не виню, Торгильс. Я просто хочу, чтобы ты понял — Эльфгифу может быть опасна для тебя. И в ней есть беспощадность, поверь мне.Я онемел. Сначала я потерял Транда, а теперь мое заветное представление об Эльфгифу разбилось вдребезги. Мать двоих детей, самолюбивая королевская супруга, лживая, коварная — это не та милая, пылкая женщина, память о которой я лелеял эти два года.Голос Кьяртана смягчился.— Торгильс, скажи спасибо Одину, что ты остался в живых. Ты мог бы лежать трупом вместе со своими товарищами на драккаре. Ты молод, тебя ничто не связывает, а с завтрашнего дня у тебя будут свободные деньги. Завтра я отведу тебя к королевскому казначею, и ты получишь королевский дар. Смотри на желание Кнута избавиться от тебя как на еще один знак — это Один охраняет тебя. Двор — змеиная яма каверз и заговоров, и тебе лучше держаться от него подальше. Ты, верно, думаешь, что король по щедрости своей одарил тебя? Но когда бы те данские корабли, напавшие на вас, подошли бы к Святой реке вовремя, к битве, тогда конунг Кнут вполне мог бы потерять свою корону. А властители не любят знать, что они в долгу перед кем-то.Это его последнее замечание не имело никакого смысла.— Не понимаю, как поражение йомсвикингов могло спасти короля. Мы так и не встретились с ним. Мы были для него бесполезны, — сказал я.— А подумай-ка сам, — ответил Кьяртан. — В последнее время Кнут все меньше доверяет Ульфу. Он боится, что ярл замышляет против него, и твой рассказ о засаде, устроенной йомсвикингам, подтверждает двуличие Ульфа. Его корабли напали на йомсвикингов, зная, что те идут на подкрепление к королю. Они ведь не предполагали, что кто-то из вас уцелеет и принесет эту весть. А получилось так, что засада задержала корабли Ульфа, и они не поспели к решающей битве на Святую реку. Окажись они там, Ульф мог бы почесть себя достаточно сильным, чтобы переметнуться на сторону свеев. А это было бы концом для конунга Кнута.В тот момент я думал, что в словах Кьяртана есть какая-то чрезмерная низость и гнусность, однако он оказался прав. Вскоре этот нарыв, зревший между королем и ярлом Ульфом, лопнул. Они играли в шахматы, когда Кнут, большой любитель шахмат, сделал неправильный ход. Ульф тут же взял одного из его коней. Кнут настаивал на том, что ход следует переиграть, и это столь разозлило Ульфа, что он вскочил с места, перевернул доску и вышел. Кнут крикнул ему вслед, что он спасается бегством. Ульф же бросил в ответ, что это Кнуту пришлось бы бежать со Святой реки, когда бы дружина Ульфа не сражалось на его стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117