— Кто позволил тебе туда войти?— Я же сказал, — ответил я кротко, стараясь его успокоить. — Я искал Эдгара. Мне и в голову не пришло, что в этом есть что-то дурное.— А кречет? Зачем ты подошел к нему? Что ты задумал? Хотел украсть?— Да нет же, — ответил я. — Я хотел снять нитки, чтобы он мог открыть глаза.— А кто тебе сказал, что это можно сделать? — Он разъярялся все больше, и я испугался, что он совсем выйдет из себя и поколотит меня. Ответа на его вопрос не было, так что я хранил молчание.— Вот дурак! Ты хоть представляешь, что было бы дальше? Птица всполошилась бы, слетела бы с насеста, стала бы метаться. Улетела бы или поранилась. А она не в состоянии летать. Кроме того, эта птица, да будет тебе известно, стоит в десять раз дороже тебя, а может и еще дороже, несчастный ты деревенщина.— Прошу прощения, — сказал я. — Я знаю, что это за птица, но в жизни не видел, чтобы им зашивали глаза.Мой ответ опять разозлил его.— Знаешь? Да что ты говоришь? — рявкнул он. — Во всей Англии их наберется не больше пяти или шести. Это ведь королевская птица.— Там, откуда я приехал, их достаточно много.— Стало быть, ты не только вор, а еще и лжец.— Нет, поверь мне. Я приехал из тех мест, где эти птицы селятся и выводят птенцов. Я вошел в сарай только потому, что мне велели найти Эдгара и получить у него работу, и я искал тебя, если ты, конечно, тот самый Эдгар.— Мне требуется помощник на псарне, а не вороватый дан с непроворными пальцами, как у всех у вас. Я узнаю твой мерзкий говор, — проворчал он. — Вставай, — и он пнул меня, чтобы я поторопился. — Сейчас выясним, правду ли ты говоришь.Он отвел меня обратно в бург, и когда усталый управляющий Эльфгифу подтвердил мои слова, Эдгар зло сплюнул — плевок чуть не попал в меня — и заявил:— Ну, мы еще поглядим.И мы вернулись, теперь уже на псарню. Эдгар поднял засов на низких воротах собачьего загона. Тут же бурный коричневый, белый, бурый поток окружил и затопил нас. Виляя хвостами, собаки лаяли и скулили, не знаю, то ли от радости, то ли от голода. Одни прыгали на Эдгара, ласкаясь, другие теснились, отталкивая друг друга, чтобы подобраться к нему поближе, иные же отползали либо убегали в угол и от волнения испражнялись. Запах на псарне стоял отвратительный, а одна коварная псина забежала сзади и пребольно куснула меня за щиколотку — для пробы. Эдгар же чувствовал себя как дома. Он запустил руки во вздымающуюся массу собачьих тел, ласкал их, нежно трепал зауши, называл по именам, осторожно отталкивал в сторону самых настырных из тех, что пытались, подпрыгнув, лизнуть его в лицо. Он был в своей стихии, для меня же то было видение хаоса.— Вот здесь ты будешь работать, — сказал он без обиняков.Вид у меня, должно быть, был испуганный, и он позволил себе едва заметно улыбнуться.— Я покажу тебе, что ты должен делать.Он повел меня на другую сторону собачьего загона, где возле забора стоял длинный низкий сарай. Плохо подогнанная дверь открылась с трудом, и мы вошли. Внутри было почти так же голо, как в соколином сарае, только здесь на земляном полу не было песка, а вместо насестов для птиц стоял у стены широкий настил на низких подпорах, сколоченный из неотесанных досок и приподнятый примерно на фут над землей. Поверхность его устилал толстый слой соломы — на нее-то и указал Эдгар.— Вот это переворашивай ежедневно, чтобы хорошенько проветривалось. Все собачье дерьмо подбирай и складывай снаружи. Когда наберется мешок, оттащишь на сыромятню кожевенникам. Крепкий раствор собачьего дерьма — нет ничего лучше для смягчения кож. Дальше: каждые три дня, когда солома промокнет, будешь менять всю подстилку. Потом я покажу тебе, где брать свежую солому.Затем он указал на три приземистых корыта.— Следи, чтобы в них всегда было доверху питьевой воды для собак. Грязную воду вынеси наружу и вылей — и смотри у меня, чтоб тут сухо было! — а корыта наполни заново.Говоря это, он глянул в сторону деревянного столба, вбитого в землю посреди сарая. Я сообразил, что столб поставлен для того, чтобы собаки на него мочились.— И эту солому тоже меняй каждые три дня. По утрам первым делом будешь выпускать собак в загон, а сам тем временем займешься подстилкой. Кормить их надо один раз в день — в основном черствым хлебом, ну, и мясными обрезками с главной кухни, когда там что-нибудь останется. Проверяй обрезки, чтоб не попалось в них чего вредного. Коль какая из собак заболеет или на вид станет хворой, а таких обычно бывает две или три, дай мне знать немедля.— Где мне тебя искать? — спросил я.— Я живу в доме напротив соколиного двора. Там же, за моим домом найдешь навес, где хранится солома. Коли меня не будет дома, это значит, что я, скорее всего, ушел в лес, тогда спроси разрешения у моей жены, прежде чем взять что бы то ни было. Она присмотрит, чтобы ты все делал как надо. Есть вопросы?К тому времени мы вышли из псарни и подошли к воротам загона.— Нет, — сказал я, — ты все очень хорошо объяснил. Где я буду спать?Он глянул на меня с нескрываемой злобой.— А ты как думаешь? Ясное дело, с собаками. Самое место для псаря.Следующий вопрос вертелся у меня на языке, но, видя выражение его лица, я решил, что не стоит доставлять ему удовольствия, спрашивая: «А как насчет еды? Где я буду есть?» Ответ был и так ясен: «С собаками. Будешь жрать то же, что и они».Я оказался прав. Последовавшие за этим дни были самыми скверными в моей жизни, худших условий я не знавал. Спал я вместе с собаками и ел, выбирая из еды кусочки получше. А еще набрался от них блох. И большую часть дня проводил, спасаясь от собачьих зубов. Я терпеть их не мог и стал носить при себе дубинку — пользовался ею, чтобы треснуть любую псину, подошедшую ко мне слишком близко, хотя самые мерзкие то и дело пытались зайти сзади и напасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117