— Миклагард, великий город, — ответил тот, ни минуты не колеблясь. — Говорят, на земле нет ему подобного — великолепные дворцы, общественные бани, идолы, которые двигаются сами по себе. Улицы вымощены мрамором, и по ним можно гулять, когда стемнеет, потому что тамошний император повелел, чтобы факелы зажигались на каждом углу и горели всю ночь напролет.— А как попасть в Миклагард? — спросил я.— Через страну русов, — ответил он. — Каждый год торговцы-русы привозят меха на продажу императорскому двору. Им дано особое разрешение въезжать на земли императора. И коль скоро ты привезешь туда меха, то получишь и доход от путешествия.Болли ткнул пальцем в воротник своего плаща. Это было дорогое одеяние, надеваемое только на праздники, и воротник был оторочен каким-то блестящим мехом.— Торговец, продавший мне этот плащ, сказал, что русы получают меха от северных народов, которые ловят зверя в ловушки. Сам я того не видел, однако говорят, будто русы поступают таким образом: идут в определенные известные им места на краю диких земель и там раскладывают свои товары прямо на земле. Потом уходят и ждут. Ночью или же на рассвете местные жители тайком выходят из лесу, забирают товары, а взамен оставляют меха — столько, сколько сами почитают справедливой меной. Странные они люди, эти охотники за мехами. Чужаков на своей земле они не терпят. Коли перейдешь границу, они напустят на тебя чары. А больших искусников в колдовстве, что мужчин, что женщин, в свете не сыщешь.Это последнее замечание решило все. Знать, сам Тор вложил эти слова в уста Болли как награду за мою жертву, но именно Один, в конечном счете, вложил в меня само решение. Отправившись в Миклагард, я не только исполню волю Греттира, но также приближусь к таинствам моего бога.Вот так оно и случилось — не прошло и месяца, а я уже, взвалив на спину поклажу с товаром, пробирался по необъятным лесам Пермии, задаваясь вопросом, не слукавил ли Один-обманщик, заманивший меня сюда. Пробыв неделю в сих диких краях, я не встретил ни единого местного жителя. Неведомо мне было даже, как их в точности называют. Болли сын Болла назвал их скридфинни, и сказал, что это имя означает «финны, которые бегают на деревянных досках». Другие называли их лопарями, или лаппи, говоря по-разному, что имя это означает «бегуны», «колдуны» или «изгнанные». Но все твердили в один голос, что земли, которые они занимают, бедны до невероятности.— Ничего не растет на их земле, кроме деревьев. Там только камень и никакой почвы, — предупредил Болли. — Земля не родит ничего, даже травы. Так что коров там нету. Стало быть, ни молока, ни сыра. А коль скоро зерно не родится… нет и пива. А что до лозы виноградной — об этом забудь. Там даже овцы не выживают. Одним богам только ведомо, во что одеваются тамошние жители, чтобы спастись от стужи, ведь нет у них шерсти для пряжи. Но что-то они, видно, придумали. Там ведь восемь месяцев в году только снег да лед, а зимняя ночь длится два месяца.И в торговом поселении, где я покупал свои товары, никто не мог просветить меня в этих тайнах. Только и говорили, что мне следует набить мешок разноцветными лентами, медными кольцами, бронзовыми безделушками, рыболовными крючками и ножевыми лезвиями. По их мнению, выходило, что я сумасшедший. Зима близится, говорили они, а это время не для торговли. Лучше подождать до весны, когда местные выходят из леса с зимними мехами. Я же упрямо не замечал их советов. Мне вовсе не хотелось на многие месяцы застрять в каком-то далеком поселении на краю пустыни. И вот, я закинул мешок за спину и отправился в путь. А теперь, когда от холодного ветра начали стыть пальцы и лицо, задумался — и уже не в первый раз — не свалял ли я дурака. Тропа, по которой я шел через лес, становилось все уже и неприметнее. Скоро я совсем заплутаю.Так я брел, спотыкаясь. Все вокруг меня было каким-то безликим. Всякое дерево было похоже на предыдущее, мимо которого я только что прошел, и точно такое же, как деревья, которые я видел часом раньше. Изредка я слышал звуки убегающего от меня дикого животного — испуганный топот, затихающий вдали. Самих животных я ни разу не видел. Они были очень осторожны. Лямки мешка намяли мне плечи, и в тот день я решил расположиться на ночлег пораньше, чтобы утром встать отдохнувшим. Озираясь в поисках укромного места, где можно было бы развести костер и съесть мяса или сушеной рыбы из припасов, я заметил чуть приметный след, уводящий от тропы влево. Сделав с полсотни шагов, я оказался перед столь густой чащей, что вынужден был повернуть обратно. Тогда я попытался пойти в направлении противоположном. И снова уперся в густой подлесок. Вернувшись на тропу, я еще немного прошел вперед, и тут пошел дождь. На это раз я сделал всего двадцать шагов — я считал их, чтобы не потерять тропинку — и снова был вынужден остановиться. Опять я вернулся на тропу и пошел вперед. Кусты смыкались все теснее. Я шел, прихрамывая — правый башмак мне тер, на ступне вздулся волдырь, и ступать было больно. Я весь сосредоточился на этой боли и не сразу заметил впереди на тропе прогал между густыми зарослями. Я обрадовался, ускорил шаги, поспешая туда, а потом споткнулся. Глянув вниз, я увидел, что нога моя увязла в сети, лежащей на земле. Наклонился я, чтобы распутать узы, и тут услышал чей-то резкий сердитый вдох. Распрямился, а прямо передо мной из-за дерева явился человек. В руках у него охотничий лук, стрела уже на тетиве, а тетиву он старательно и спокойно натягивает, целясь мне в грудь. Я так и застыл на месте, стараясь казаться невинным и безобидным.Незнакомец был не выше, чем мне по грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117