Потом он некоторое время без сна лежал на софе. День выдался напряженный, и пережитое непроизвольно возвращалось, отгоняя сон. Отчего-то вдруг захотелось закурить. Он думал, что за шесть с лишним лет успел забыть запах табака, но теперь сильное желание хотя бы раз затянуться сдавило горло. Когда он все-таки заснул, то увидел себя курящим огромную гаванскую сигару…

15. ПОИСК НАЧИНАЕТСЯ

Утром, умывшись остатками воды в тазу, Оскар со вздохом надел свой запах солярки и спустился вниз. Зал был наполовину заполнен народом, главным образом, женщинами от пятидесяти и старше, но толстяка не было видно. Анна сдержанно поздоровалась со своим постояльцем и выдала ему двойную порцию капусты с бифштексом и маленьким кусочком хлеба. По сравнению с едой других, это походило на знак внимания. Здесь, похоже, был большой напряг с хлебобулочными изделиями. Перед тем, как отправиться в первую вылазку в город, Оскар сказал Анне:
– Если явится жирный и будет приставать, напомни ему обо мне!
Потом он целый день бродил по Секешу, легко уворачиваясь от патрулей и успешно оставаясь одним из толпы – день был мрачный и холодный, поэтому жители оделись гораздо плотнее, чем вчера.
Весь город был полон серых и не очень, но одинаково унылых зданий, между которыми угрюмые люди спешили по своим делам. Слоняясь по давно не ремонтированным тротуарам, Оскар постепенно свыкался с мыслью, которая преследовала его с самого утра: гиблое, гиблое дело всучил ему Женька! Что он может сделать здесь один, только что приехавший, без приличной легенды, без денег, вообще без ничего?! Это дело для постоянного агента, работающего в стране несколько лет, или для такого, который приезжает с безупречной отточенной ложью для мадьяр. Оскар был пуст. В его арсенале оставались лишь грубые действия напролом, как-то: проникновение в министерства безопасности и обороны со взломом их сейфов, похищение важных чиновников или, при условии финансирования (хотя откуда оно возьмется?) – подслушивание, подглядывание и подкуп.
С такими невеселыми мыслями он вернулся в кабачок. В пустом зале сидел толстяк, изрядно пьяный и злой.
– А!! – взревел он, вскакивая на ноги. – Так его не было?! Ты врала, грязная подстилка вонючих заграничников!
– В следующий раз попробуй проверить, – бросил ему Оскар мимоходом. – Может, тебе удастся покататься по лестнице на своей мягкой заднице. Пусть это будет для тебя эдакой русской рулеткой.
– А-а-а! – завопил толстяк, с силой стукнув пустой кружкой о стол. – Ты, проклятая австрийская глиста, выходи драться в честном бою, без оружия. Венгерский кулак быстро покажет, кто из нас мужчина!!
– Успокойся, а не то задохнешься в своем жиру. Похудей раза в три, тогда можешь орать про честный поединок, пока же мы в разных весовых категориях.
Толстяк, продолжая выкрикивать проклятия, одно ужаснее другого, развернулся и вышел прочь.
Через полчаса Оскар и Анна сидели наверху, в столовой, ужиная и вяло беседуя. Матери девушки стало хуже – она уже кричала в полный голос от дикой боли, пока Энквист не ввел ей дозу новокаина. Теперь Анна с отсутствующим выражением на лице пережевывала тушеную картошку. Однако сегодня она была немного оживленнее, чем вчера. Вечером, к ужину, она надела красивое черное платье, очень короткое и плотно обтягивающее стройную фигуру. Лицо ее тоже неуловимо изменилось, скорее всего, в этом доме имелось немного косметики. Оскар сказал девушке какие-то слова насчетv обворожительности, но в мозгу ее внешний вид породил не такие пристойные и подобающие их отношениям мысли. Надо было отругать девчонку, но Энквист просто не знал, как, с чего начать и чем закончить. Плюнув, он решил не обращать внимания на голые белые ножки и вызывающе торчащую небольшую грудь. Его немного отвлек старый приемник, который он нашел в пыльном углу столовой под старой плюшевой накидкой. Включив этот древний аппарат, Оскар был буквально оглушен пением труб. Сквозь них слышалась неразборчивая речь, в которой он разобрал лишь два слова: «Мага Rumeni». – Великая Румыния? – Оскар был очень удивлен. – У вас даже не глушат вражеские радиостанции?
– А зачем? – хмыкнула Анна. – За то, что они там говорят, их хочется порвать на части!
Перестав жевать, Оскар вслушался в бормотание приемника: самодовольный бас, вторящий трубам, с ужасным акцентом рассказывал грубые стихи, нечто о могилах, ждущих проклятых венгров, и других, еще менее приличных вещах… Анна со злостью стукнула по кнопке выключения.
– Я это слушать не могу!! И вообще, пора спать.
Они дружно пожелали друг другу приятных снов и разошлись по спальням. Оскар, лежа на своей пахнущей старым сараем софе, признался себе, что девчонка нравится ему все больше и больше. Он пытался убедить себя, будто бы это чувство сродни отцовскому. Слыша ее мягкий голосок, глядя на ее полудетское личико, невозможно удержаться и не представить себе, что они отец и дочь. Никогда раньше Оскар не жалел об отсутствии семьи и детей, а теперь вот это чувство посетило его. Старость, очевидно. Ему вдруг подумалось: вся моя жизнь есть один большой пример, как не нужно жить человеку… Калейдоскоп стран, которые он исколесил, череда пейзажей, которые ему нравились или вызывали отвращение, галерея женщин, с которыми он был, кладбище людей, которых прикончила его рука – все это показалось дурным и безобразным. Он должен был жить в тихом уютном домике с женой, растить прелестную дочку-очаровашку и заниматься чем-нибудь добрым, прекрасным… Со старческим кряхтением перевернувшись на другой бок, он рассмеялся своим мыслям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119