Если живешь полной жизнью или, по крайней мере, занят делом, обычно нет причин думать о подступающей старости — то есть, до тех пор, пока подобные мелочи не начнут похлопывать вас по плечу, напоминая о себе. Я как раз прикрыл глаза и, подняв над головой руки, потянулся, когда неожиданно услышал:
— Хотела тебя пощекотать, да передумала.
Я открыл глаза и уронил руки. На сей раз все на ней было зеленовато-голубым: зеленовато-голубой спортивный костюм, не менее чем в пяти местах украшенный надписью «Райдер-Колледж», и зеленовато-голубые кроссовки.
— А, привет! Давненько не виделись.
— Ни к чему было. Пока ты все делал превосходно. А взять этого человека на роль Кровавика и пригласить актеров из твоей труппы — вообще просто великолепная идея.
Я прислонился к машине и скрестил руки на груди. Солнце находилось за моей спиной, поэтому она не только была вынуждена смотреть на меня снизу вверх, но, чтобы разглядеть меня, ей еще и приходилось щуриться.
— Как ты здесь оказалась? Приглядываешь за мной, что ли?
— Нет. Впрочем, да, что-то вроде этого. Я явилась сказать тебе, чтобы ты не ездил в Браун-Миллз.
— Почему?
— Потому что там ничего нет.
— Тогда почему я не могу туда съездить?
— Можешь, но… просто не теряй времени зря. То, что тебе нужно, не там. Оно в Калифорнии.
— А если я не послушаюсь тебя и все же поеду?
— Слушай, ты веришь в то, кто я такая?
Я задумался об этом, а тем временем воздух наполнял доносящийся с шоссе низкий мощный гул машин. Маленькая беременная девочка в спортивном костюме, с засунутыми в карманы руками и прищуренными от солнца глазами.
— По дороге сюда я понял, что не доверяю пленкам Фила.
— Это тебе решать.
— И у меня нет никаких оснований верить тебе.
— Согласна. Но в таком случае ты должен меня бояться. В любом случае, ты должен закончить этот фильм.
— Почему?
— Потому что ты хочешь спасти жизни все еще дорогих тебе людей. Только это ты считаешь злом, Уэбер — страдания или смерть тех, кого ты любишь. Проблема в том, что ты знаешь, как мало их осталось. Ты надолго забросил все, включая и друзей. Теперь же ты понимаешь, что пора перестать думать о себе и что-то сделать для них.
Можешь быть уверен, что, если ты не закончишь этот фильм, Саша и Уайетт обязательно…
— Не смей мне угрожать!
Как, должно быть, странно и отвратительно все это выглядело со стороны: мужчина, которому явно за сорок, орет на маленькую девочку в голубом спортивном костюмчике и грозит ей пальцем на стоянке Где-то-Там-в-Нью-Джерси.
— Я не угрожаю. Я говорю тебе правду. Они умрут. И от меня это никак не зависит. — Теперь в ее голосе звучала настоящая мольба.
— А что от тебя зависит?
— Ничего — до тех пор, пока ты не закончишь фильм. Тогда сам увидишь.
Мне хотелось сказать что-нибудь еще, но что? Мы, как два задиристых мексиканца еще несколько мгновений смотрели друг на друга, потом я снова сел в машину. — Я еду в Браун-Миллз. Хочешь со мной?
Она отрицательно покачала головой.
Я кивнул и вдруг, непонятно почему, улыбнулся.
— Неплохая могла бы быть сцена для фильма, не так ли?
— Я больше туда не поеду. Я попросила его взять меня туда с собой, чтобы увидеть все собственными глазами. Браун-Миллз — это место, где он повзрослел. В то лето он впервые увидел мертвецов и познакомился со своей первой девочкой, — она состроила стервозную гримаску, — Китти Уилер. — Такая дуреха! После этого я оказалась ему не нужна.
— До тех пор, пока он не начал снимать свои «Полуночи».
— Только последнюю. — Она потерла живот и взглянула на него. — Послушался бы меня, так ничего этого просто не произошло бы! Что ж, съезди и сам посмотри! Городишко — настоящая дыра!
Она повернулась и рысцой припустилась прочь по стоянке, как поступают дети, когда переменка кончилась, и они боятся, что если не поторопятся, то опоздают на урок.
Вылезая из машины в Нью-Йорке десять часов спустя, я чувствовал себя, как Железный Дровосек из Страны Оз до того, как Дороти нашла масленку. Я расплатился и пошел прочь, но тут один из служащих окликнул меня и сказал, что я забыл свои открытки. Я вернулся за ними: три открытки с видами Браун-Миллз, штат Нью-Джерси. Больше я оттуда ничего не привез. Спросоня была права — жаль, что мы со Стрейхорном не прислушивались к ее словам.

ТРИ
Это был мой любимый час — Полночь — тот чудный час, когда отчаянно сопротивляющийся день уже проглочен, и в пасти ночи скрывается кончик его хвоста.
Коулман Дауэлл "Отец мой был рекой ".
1
К безработному актеру является дьявол. Если договоримся, я сделаю тебя величайшим из киноактеров всех времен и народов. Красивее, чем Кларк Гейбл , сексуальнее, чем Пол Ньюман...
Понял, понял — отвечает актер. — Но я-то что для этого должен сделать?
— Отдай мне свою душу. И еще души своих матери, отца, жены, детей, братьев, сестер, дедушек и бабушек.
— О'кей, о'кей — говорит актер. — Вот только никак не пойму, в чем же тут подвох?
Отличный анекдот. Его мне рассказал Мэтью Портланд незадолго до того, как ему на голову свалилась машина. Отличный анекдот, но только в действительности все обстоит по-другому. Тебя не спрашивают, хочешь ли ты больше — тебя спрашивают, хочешь ли ты с большей пользой использовать уже имеющееся.
Пусть Уэбер и другие говорят, что хотят, но первая «Полночь» была очень хорошим фильмом.
Другие — нет, допускаю, но та — первая — свое дело сделала. Прежде чем написать первое слово на бумаге, я несколько месяцев расспрашивал людей о том, чего они больше всего боятся. Вы и представить себе не можете, насколько скучны страхи большинства людей: не хочу умирать, боюсь заболеть, не хотелось бы терять то, что имею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88