Юноша кивнул. Меньше всего на свете ему хотелось тревожить Брид без нужды. Они зашагали дальше.
– А что, – спросил Каспар, соскучившийся по от крытому небу и горам, – весь Ри-Эрриш покрыт лесом?
– Весь, но не везде растут деревья, – ответил Абеляр.
– Как это?
– Да ладно тебе. Неужели не понятно? – вякнул Папоротник, забегая сзади, чтобы пободать Каспара в спину.
– Не понятно.
– Лес – это вся земля, где властен лесной закон, всем животным известно. Везде, где правят лесничие, там лес будь то пустошь, будь то болото или деревья. Хотя вообще-то деревьев больше.
– Верно. Например, как в Кабаньем Лове, – добавил Абеляр.
– Да ведь в Лове нет никаких особых законов, – сказал Каспар.
– Ну, в мое-то время во всем Лове охотиться имел право только сам барон. Простолюдины и взглянуть на дичь не могли. Лесные законы тогда были весьма суровы. Всякому, кто убивал оленя, отрубали руку, чтобы он никогда больше не натягивал лук. А если у человека, жившего в лесу, была собака, ей надлежало отрезать пальцы на задних лапах, чтобы она не могла быстро бегать.
– Ужас, какой, – воскликнул Каспар.
– А по-моему, никакого ужаса, – возразил Папоротник. – Будь моя воля, пусть бы все охотничьи псы сгнили в подземельях Абалона.
– Что за бессердечие, – упрекнула его Брид.
Лёсик гордо вскинул голову.
– Вы не понимаете, какие они страшные!
– Это не их вина. К тому же для собаки естественно охотиться. Она ведь хищник, – стал объяснять Каспар. Кто бы мог подумать, что рогатый лёсик окажется таким заядлым спорщиком!
– Не могу понять, почему это одни животные считают, что вправе поедать других, – провозгласил Папоротник. – Вот еще. То есть я хочу сказать – надо, чтобы все питались травой и зелеными ветками. Вот я, например. Больше всего люблю, свежую буковую листву и кору рябины.
– Ну, подумай, что бы о тебе сказала рябина, – усмехнулся Абеляр. – Нельзя ругать собак, раз сам пожираешь несчастные растения.
– Совсем же другое дело… – с обиженным видом протянул Папоротник. – Кстати, нельзя ли побыстрее? Вы, небось, и оленей едите.
– Едим, – мягко сказала Брид. – И ты когда-нибудь будешь. Если мы вернемся в мир живых, ты ведь сделаешься человеком. А человеку нужно мясо.
– Не буду я.
– На равнинах это еще не так трудно, там довольно зерна, фруктов и сыра. А вот в высокогорье без мяса не проживешь, – объяснила ему Брид.
– Ну, значит, буду собак есть.
– Собак не едят! – испугался Абеляр.
– Почему же. Какая разница, Или ты хочешь сказать, что люди так низко ставят оленей, что предпочитают питаться ими вместо своих мерзких псов?
– Все не так просто, Папоротник, – произнесла девушка. – Дело в том, что с собаками человек дружит, а нельзя же съесть собственного друга, верно?
– Достал уже, – пробормотал Абеляр, милю за милей слушая, как крошка лёсик на все лады ругает предательский нрав людского рода.
– Ему нелегко, – вступилась за Папоротника Брид. – Он привык думать, как олень, а теперь вынужден смотреть на мир глазами человека.
– Знаешь, в любой толпе всегда найдется один, у кого все из рук валится. Скажем, вечно не понимает шуток или ждет кого-нибудь не в том месте, – сказал Каспар. – Может, такие люди в прошлой жизни были животными и не до конца переделались.
– Я об этом раньше не думала, – ответила Брид, переводя дыхание после особенно тяжелого участка пути, за росшего густыми кустами. – Да, пожалуй, вполне возможно.
– И с чего это Папоротнику вздумалось стать человеком? – пробормотал лучник. – Олень из него куда лучше.
– Он хотел убивать волков, – объяснил Каспар.
– Я тогда еще не знал, что люди ни на что не годятся, – мрачно объявил рогатый лесик. Он ничуть не устал.
– Ты сейчас так говоришь, – возразила Брид, – потому что еще не знаешь, что обретешь, став человеком.
Вот переродишься – все изменится. Никогда не задумывался, почему маленькие дети часто плачут? Потому что учиться быть человеком очень больно.
Папоротник одарил ее презрительным взглядом и умчался вперед.
– Тихо! – шепнул вдруг Каспар. Он почувствовал, что бледнеет, а колени у него начинают дрожать.
– Что такое? – таким же шепотом спросила Брид. Каспар указал на Папоротника, внезапно замершего в тени большого дерева. Вытянув шею, лесик настороженно смотрел вперед.

Глава 19

Отрубленные медвежьи лапы Тудвал положил перед собой на седло, и с них капала кровь, пятная попону. Халь смотрел на это с отвращением: зачем было уродовать тела мертвых медведей? К словам принца о целебных свойствах медвежьих когтей он отнесся недоверчиво. Вообще-то Халь гордился тем, что не слишком чувствителен. Он ведь вы рос в гарнизоне, где людям, чтобы выжить, приходилось становиться суровыми. Но все равно при виде довольного выражения на лице кеолотианца, поглаживающего свои трофеи, в груди у него что-то переворачивалось.
К облегчению Халя, впереди показались повозки, так что можно было позабыть о случившемся. Тем более что на смену одной неприятности пришла другая: навстречу им скакал во весь опор лорд Тапвелл. Он выпалил слова приветствия принцу Ренауду, но поговорить явно спешил с Тудвалом.
– Сир, – грациозно поклонился овиссиец, – у нас проблемы.
– С принцессой Кимбелин?
– Нет, сир. С ней все в порядке. Один из наших разведчиков нашел странные отпечатки. – Он повернулся к Ренауду. – Сержант-бельбидиец проявил неподчинение: отказался покинуть повозки и осмотреть следы, несмотря на прямой мой приказ. Прошу вас сурово его наказать.
Халь порадовался тому, что Огден всерьез отнесся к его просьбе не оставлять принцессу.
– Сами посмотрим, – сказал Тудвал, заметно успокоившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128