Его маленькие глазки способны выразить очень многое, и понимать их умеет только Евдокия Ивановна. Она читает в глазах Шалуна и любовь, и ребячью шутку, и память о разных деликатесах, которыми иногда баловала его Евдокия Ивановна. Он напоминает ей те счастливые четыре месяца, когда Шалун был не простым поросенком, а премией за ударную работу, когда она могла с гордостью рассказывать всем о случае накануне Первого мая, когда люди слушали этот рассказ с интересом, а если и завидовали немного, то зависть у них была хорошая. Все хорошо знали, какая замечательная работница Евдокия Ивановна, как она знает и любит свое дело, какие образцовые поросята из месяца в месяц выходят из ее питомника. Все знали еще и другое: Шалун никогда не станет обыкновенной свиньей, которую можно зарезать и съесть, он всегда будет другом Евдокии Ивановны и всегда будет первомайской премией за ее ударную работу. И так было потому, что и сама Евдокия Ивановна не могла иначе смотреть на Шалуна.
Теперь стало иначе. Скоро Шалун перейдет в отделение для взрослых свиней, а премией он перестал быть две недели назад. И вставало перед ней трудным вопросом: были ли в ее недавней жизни эти четыре месяца, когда она считалась премированной ударницей и когда ей все немного завидовали, когда живым доказательством ее успеха был веселый, чистенький Шалун?
Евдокия Ивановна работала по-прежнему. В ее отделении и теперь было что показать: и бело-розовые животики поросят, и сухой пол в проходе, и свежую солому в станках, и тишину, и даже приятный запах во всем отделении. И наверное, в бумагах было написано, а если не в бумагах, то в памяти людей, что не было у Евдокии Ивановны никаких скандалов, ни повальных смертей, ни голода, ни холода. Все шло по-прежнему, только глаза у Евдокии Ивановны стали грустными, да иногда посмеивались над ней мужчины:
- Премировали, значит, тебя! Ха!
В этих словах, может быть, было и сочувствие. Не было сочувствия только у разных начальников. Кладовщик - тот прямо говорил:
- Нахально премию себе приспособила. А Семен Иванович - человек такой: прижал моментально.
И завхоз чего-то радовался:
- Не каждый может вообразить себя ударником. Для этого постановление нужно.
Директор Семен Иванович часто заходил в отделение, одобрительно посматривал на поросят, разговаривал вежливо и даже хвалил иногда Евдокию Ивановну, а один раз сказал с досадой:
- Эх, Евдокия Ивановна! Как же так можно: получить премию и не оформить. И никто ничего не знает: ни бухгалтер, ни завхоз, ни кладовщик, разве так можно?
Евдокия Ивановна ничего на это не ответила, пожалуй, лучше было забыть обо всем этом.
3
В конце августа приехал в совхоз новый городской начальник, товарищ Голубченко. Другие здорово волновались, когда узнали о его приезде, а Евдокия Ивановна была спокойна, все у нее в порядке, придраться не к чему. В отделение зашли целой кучей: и Голубченко, и Семен Иванович, и главный бухгалтер, и завхоз с кладовщиком. Голубченко сказал весело:
- Ну, здравствуй, хозяюшка! Как дела? Евдокия Ивановна скромно ответила:
- Обыкновенно дела, живем.
Голубченко хорошо осматривал, зашел в каждый станок, многих поросят просто руками попробовал, за ушами посмотрел, за хвостики подергал. Сначала молчал, а потом улыбался, а когда дошел до конца, обернулся ко всем и засмеялся даже:
- Прямо скажу: класс! Настоящая работа, квалифицированная! Гордиться можете таким поросятником. Как вас зовут?
- Погорелко.
- Имя и отчество! Для таких работников мало Погорелко. Имя и отчество, все должны знать, весь совхоз! Завхоз зашел сбоку и ответил убежденно:
- Так и делаем, так и делаем: Евдокия Ивановна зовут!
- Евдокия Ивановна? Давно работаете, Евдокия Ивановна?
- А девять лет.
- Сколько раз премированы?
Испугалась Евдокия Ивановна, даже побледнела, косо глянула на главного бухгалтера. Но главный бухгалтер дрыгнул одобрительно головой, и глаза у него сделались довольными:
- Недавно была премирована за ударную работу поросенком.
- Это работа образцово ударная. Единственное отделение в совхозе. Продолжайте, Евдокия Ивановна, продолжайте. Я пришлю к вам из других совхозов посмотреть. Покажите им...
Уходя, Голубченко пожал руку Евдокии Ивановне и пожелал ей дальнейших успехов. А когда он уехал, директор Семен Иванович молча посмотрел на главного бухгалтера и ушел к себе.
4
- Ну, - строго произнес Семен Иванович, - как вы смели врать, что она не была премирована! Бред, говорили, сон! Немедленно составьте акт!
Главный бухгалтер пожевал сухими губами и сказал:
- Акт вот у меня. Можете получить. Евдокия Ивановна взяла в руки бумажку, посмотрела на директора внимательно и доверчиво улыбнулась:
- Спасибо.
- И поросенка можете сегодня взять. Сейчас же.
5
Через неделю Семен Иванович, когда зашел в поросятник, спросил:
- Взяли вашего поросенка?
- Да... пускай здесь живет. Ему и здесь хорошо.
- Не годится, Евдокия Ивановна, не годится. Раз премировали, нужно получить.
- А у меня бумажка есть, Семен Иванович. Называется "грамота". А он пускай здесь живет. И подрос к тому же, уже перевели его.
- Так как же... надо же получить премию.
- Я бы вот этого маленького взяла, Семен Иванович. Вот этого.
Семен Иванович посмотрел на копошащееся в соломе розовое существо, пожал плечом:
- Хорошо... Я скажу.
6
Главный бухгалтер стоял перед столом директора и застенчиво говорил:
- Как же она может взять маленького, если акт составлен маем месяцем, а сейчас август месяц? Это невозможно будет провести.
Директор встал за столом, приблизил свой ежик к подслеповатым глазам главного бухгалтера и прошипел:
1 2 3