Танечка подошла и спросила: <Вы
меня любите?> И она, растерявшись, ответила: <И тебя,
и всех остальных тоже>. И поняла, как она ее обидела.
Пожилая воспитательница, которая сразу стала об-
ращаться к тридцатишестилетней Ольге на ты, сказа-
ла с грубоватой простотой: <На всех тебя все равно
не хватит>. К тому времени Ольга и сама знала, что
самую большую зависть вызывают те немногие ре-
бята, за которыми по праздникам приходят родствен-
ники. Вечером дома Ольга устроила <семейный совет>,
предстояло внести серьезные изменения в их доста-
точно размеренную жизнь.
На следующее воскресенье Ольга повела четырех
малышей к себе домой.
- У вас есть сын? - увидев Костю, спросила бес-
хитростная Наташа. - Зачем же вы тогда взяли нас?
Наташа уже знала: в детский дом, как правило, при-
ходят люди, у которых своих детей нет. И в их дет-
ском доме были ребята, уходившие на воскресенья
к <тете>, которая еще не решилась или не могла из-за
достаточно жестких наших законов, разрешающих
усыновление, взять ребенка в свой дом на всю жизнь.
Но таких ребят было немного, и уходили они в гости
по одному.
А здесь их было четверо. И они ходили по ее спар-
танской квартире, как по музею. Их все удивляло и
приводило в восторг: полки с книгами до потолка,
ужин на кухне, разные тарелки, заварной маленький
чайник, комната, в которой стояло всего две тахты,
и подушки лежали <не по форме>.
Сначала они не решались спросить, возьмет ли
она их еще раз, и хитрили изо всех сил: <Я здесь всегда
буду сидеть, можно? А на следующий раз в другую
игру буду играть>. В конце, когда послушно одева-
лись, чтобы идти в детский дом, Ирочка не выдержа-
ла: <Мы всегда будем к вам ходить?> И по-своему
растолковав ее уклончивый ответ, вернулась в свою
группу с радостным криком: <Нас будут забирать каж-
дое воскресенье!> Ольга увидела, как героически
перенесли эту новость остальные, и подсчитала, что
за кухонный стол можно усадить семерых.
Но и на семерых остановиться не удалось. Кого-то
воспитатели наказывали за плохую отметку и не пуска-
ли к ней в гости, и она брала другого. Приближаясь
к детскому дому в следующее воскресенье, Ольга с
ужасом видела, что оделись не семь, а десять чело-
век, и тогда она обещала взять троих в следующий
раз.
Снежный ком ее обязанностей стремительно рос.
Если кто-то из детей заболевал и попадал в больни-
цу, по субботам Ольга его навещала. Иногда оказыва-
лось, что в палате лежит старший мальчик из этого
же детского дома, и в очередной раз она появлялась
с двумя пакетами. В больнице недоверчиво спраши-
вали: <Так вы действительно не воспитательница?> -
и умилялись ее самоотверженности, а она чувствова-
ла себя виноватой. Если бы ее сын, ее Костя, лежал в
больнице, разве ограничивалась бы она одним суб-
ботним посещением?
Ольга примеряла все на себя и Костю. И от этого
становилось труднее. Она уже знала, что стоит за
ребячьими рассказами о маминых обещаниях что-то
купить, о скором папином приезде и возвращении
домой. Обман и предательство. Подлость и безволие.
Воспитатели себя ответственными за это не ощу-
щали. Наверное, правильно, они были призваны за-
щищать, оберегать, растить детей. А считать себя ви-
новатыми за чужие грехи? На это ни сердца, ни нер-
вов не хватит.
Ольга понимала, что загладить вину родителей она
не может. Но ей казалось, что она может вернуть ре-
бятам частичку отнятого у них тепла.
В лаборатории, где работала Ольга, кандидат био-
логических наук, она пыталась рассказать про <свой>
детский дом. Ей казалось: они узнают и бросятся,
если не в <ее>, то в дом по соседству. Ее вниматель-
но выслушивали, ей сочувствовали, приносили книж-
ки и игрушки для ребят. Но ее примеру не следовали.
Леность души? Боязнь ответственности? Сложный
темп жизни? Не знаю, не знаю... Только заметила, что,
когда речь заходит о современных воспитанниках дет-
ских домов и интернатов, гнев обрушивается на роди-
телей, Праведный гнев, справедливый, но он так велик,
что часто и места для сострадания детям не оставляет.
Иногда и Ольге приходилось слышать, что ее вос-
кресенья - не решение проблемы, что надо в корне
менять и сами детские дома, и отношение общества
к таким <родителям>. Ольга Всеволодовна и сама по-
нимала, что современный детский дом - сложный
клубок вопросов. Но она не ждала, пока кто-то объеди-
ненными усилиями этот клубок размотает. Она, на-
сколько хватало сил, развязывала свои узелки. И потом
для них детский дом был абстракцией, а для нее -
конкретными девочками и мальчиками. Она переста-
ла про это рассказывать...
Последнее время Ольга начала записывать кое-
что за ребятами: их словечки, свои мысли. Когда Кос-
тя рос, не записывала, а сейчас начала. <Наташа идет,
взяв за руки меня и Костю, и говорит: <Мы идем
совсем как семья. Правда?> И рядом: <Только в ран-
нем детстве закладываются главные сердечные при-
вязанности человека, способности любить, надеяться,
верить. Если обманывают ожидания ребенка, отка-
зывая ему в потребности быть любимым, единствен-
ным, надо ли искать виноватых, если его сердечные
способности оказываются менее развитыми? Каждого
из них можно спасать только индивидуальным отно-
шением>.
Недавно Тарасик сказал: <Ольга Всеволодовна, ре-
бята не верят, что ДНК - это главный ген>. Когда он
был поменьше, спрашивал: <А у микробов есть мор-
дочки?> Они растут, теперь им нужны не только ее
рука, ее тихий, никогда не поднимающийся голос,
ее внимательные глаза, а и ее знания, ее вкусы, ее
привязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63