- Запомните этот номер, - резко сказала Ав-
дотья Петровна, - теперь это будет ваш номер все вре-
мя, пока вы в институте.
Едва я успела одеться, как пришел парикмахер
с невыразимо душистыми руками и остриг мои исси-
ня-черные кудри, так горячо любимые мамой. Когда
я подошла к висевшему в простенке гардеробной зер-
калу, я не узнала себя.
В зеленом камлотовом платье с белым передником,
в такой же пелеринке и <манжах>, с коротко остри-
женными кудрями, я совсем не походила на Люду
Влассовскую - маленькую <панночку> с далекого
хутора.
<Вряд ли мама узнает меня>, - мелькнуло в моей
стриженой голове, и, подняв с пола иссиня-черный
локон, я бережно завернула его в бумажку, чтобы
послать маме с первыми же письмами.
- Совсем на мальчика стали похожи, - сказала
Маша, разглядывая мою потешную маленькую фигур-
ку-
Я вздохнула и пошла в класс.
ГЛАВА VI
САД. ТАЙНА НИНЫ. ИРОЧКА ТРАХТЕНБЕРГ
Едва я переступила порог, как в классе поднялся
шум и гам. Девочки, шумя и хохоча, окружили меня,
пользуясь переменой между двух уроков.
- Ну, Галочка, ты совсем мальчишка, - заяви-
ла серьезно Нина, - но, знаешь, ты мне так больше
нравишься, кудри тебя портили.
- Стрижка-ерыжка! - крикнула Бельская.
- Молчи, егоза, - заступилась за меня Маня
Иванова, относившаяся ко мне с большою симпатией.
Следующие два урока были рисование и немецкий
язык. Учитель рисования раздал нам карточки с изо-
бражением ушей, носов, губ. Нина показала мне, что
надо делать, как надо срисовывать. Учитель - до-
бродушнейшее, седенькое существо - после первой
же моей черточки нашел меня очень слабой худож-
ницей и переменил карточку на менее сложный ри-
сунок.
В то время, как я, углубившись в работу, выво-
дила палочки и углы, ко мне на пюпитр упала бумаж-
ка, сложенная вчетверо. Я недоумевающе развернула
ее и прочла:
<Душка-Влассовская! У тебя есть коржики и
смоквы. Поделись после завтрака.
Маня Иванова>.
- От кого это? - полюбопытствовала княжна.
- Вот - прочти. - И я протянула ей бумажку.
- Иванова ужасная подлиза, хуже Бельской, -
сердито заметила княжна, - она узнала, что у тебя
гостинцы и будет нянчиться с тобою. Советую не да-
вать... А то как хочешь. Пожалуй, еще прослывешь
жадной. Лучше уж дай.
Я повернула голову, и, увидя Иванову, сидевшую
возле Ренн на последней скамейке, кивнула ей в знак
согласия. Та просияла и усиленно закивала головой.
Презрительная гримаска тронула строгие губы
моей соседки. Гордое бескорыстие княжны нравилось
мне все больше и больше.
:- Нина, а твоя тайна? - напомнила я ей.
- Подожди немного, на гулянбе, а то здесь услы-
шат.
Я сгорала от нетерпения, однако не настаивала.
Урок рисования сменился уроком немецкого язы-
ка.
Насколько учитель-француз был <душка>, на-
столько немец <аспид>. Класс дрожал на его уроке.
Он вызывал воспитанниц резким, крикливым голо-
сом, прослушивал заданное, поминутно сбивая и пре-
рывая замечаниями, и немилосердно сыпал единица-
ми. Класс вздохнул свободно, заслыша желанный
звонок.
После завтрака, состоявшего из пяти печеных кар-
тофелин, куска селедки, квадратика масла и кружки
кофе с бутербродами, нам раздали безобразные манто
коричневого цвета, называемые клоками, с лиловыми
шарфами, и повели в сад. Большой, неприветливый,
с массою дорожек, он был окружен со всех сторон
высокой каменной оградой. Посреди площадки, при-
легавшей к внутреннему фасаду института, стояли,
качели и качалка.
Едва мы сошли со ступеней крыльца, как пары
разбились и воспитанницы разбрелись по всему саду.
- Фрейлейн в свое дежурство позволяет ходить
на последнюю аллею, - почему-то шепотом сообщи-
ла Нина, - пойдем. Галочка.
Я последовала за нею на самую дальнюю дорожку,
где нам попадались редкие пары гуляющих. Под на-
шими ногами шелестели упавшие листья... Там и сям
каркали голодные вороны.
Мы сели на влажную от дождя скамейку, и Нина
начала:
- Видишь ли, Галочка, у нас ученицы младших
классов называются младшими, а те, которые в по-
следних классах, - это старшие. Мы, младшие, <обо-
жаем> старших. Это уже так принято у нас в институ-
те. Каждая из младших выбирает себе <душку>, под-
ходит к ней здороваться по утрам, гуляет по празд-
никам с нею в зале, угощает конфетами и знакомит
со своими родными во время приема, когда допускают
родных на свидание. Вензель <душки> вырезывается
перочинным ножом на <тируаре> (пюпитре), а неко-
торые выцарапывают его булавкой на руке или пишут
чернилами ее номер, потому что каждая из нас в ин-
ституте записана под известным номером. А иногда
имя <душки> пишется на стенах и окнах... Для <душ-
ки>, чтобы быть достойной ходить с нею, нужно сде-
лать что-нибудь особенное, совершить, например, ка-
кой-нибудь подвиг: или сбегать ночью на церковную
паперть, или съесть большой кусок мыла - да мало
ли чем можно проявить свою стойкость и смелость.
Я никого не обожала еще. Галочка, я была слишком
горда, но недавно... недавно, - тут вдруг прервала
дня: __ Побожись мне три раза, что ты никому н-
выдашь мою тайну.
- Изволь, - и я исполнила ее желание.
__ Видишь ли, - продолжала Нина оживлен-
Q _ незадолго до твоего поступления к нам я была
больна лихорадкой и сильно кашляла. Пока я лежала
в жару, в мое отделение привели еще одну больную,
ставшую Ирочку Трахтенберг. Она так ласково об-
иашалась со мною, ничем не давая мне понять, что
я младшая, <седьмушка>, а она первоклассница.
Мы вместе поджаривали хлеб в лазаретной печке,
целые ночи болтали о доме. Ирочка - шведка, но
ее родители живут теперь здесь, в Петербурге;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63