За уроком французского Нина осо
ПРННО ясно и безошибочно перевела небольшой рас-
сказ из хрестоматии, за что получила одобрение пре-
подавателя. За Ниной вызвали Крошку Маркову.
брошка вспыхнула: она не успела повторить урока,
сверенная, что сегодня ее не вызовут, и переводила
i-бивчиво и бестолково.
Ротье недоумевающе приподнял брови. Крош-
ка шла одною из лучших учениц класса, а сегодняш-
ние ее ответы были из рук вон плохи.
Что с вами? Я не узнаю вас больше! Вы хорошо
училь и зналь ваш урок, (а сегодня...), мене только
остает хороший ученица маленькая княжна и боль-
ше никто. Ротье в исключительные минуты жизни
всегда объяснялся по-русски, немилосердно коверкая
язык.
Я видела, как краска то отливала, то прилива-
ла к щекам взбешенной и сконфуженной Крошки.
- Ну, Ниночка, - сказала я моей соседке, - это-
го она тебе не простит никогда.
Нина только передернула худенькими плечиками
и ничего не ответила.
В девять часов, когда фрейлейн, послав свое обыч-
ное <Спокойной ночи> лежащим в постелях девочкам,
спустила газ и, побродив бесшумно по чуть освещен-
ному дортуару, скрылась из него, меня охватил страх
за Нину, которая еще раз до спуска газа подтверди-
ла свое решение во что бы то ни стало проверить, прав-
ду ли говорят о лунатике институтки.
- Ну, не ходи, Нина, милая, если не из-за ме-
ня, то хоть ради Ирочки, - молила я свою храбрую
подружку.
- Нет, Люда, я пойду, ты не проси лучше... ради
нее-то, ради Ирочки, я и пойду. Ведь я еще ничего
особенного не сделала, чтобы заслужить ее дружбу,
вот это и будет моим подвигом. И потом я уже объяви-
ла всем, что пойду. А княжна Джаваха не может
быть лгуньей.
- Ну, в таком случае позволь мне пойти с тобою.
- Ни за что! - пылко воскликнула она, - ина-
че мы поссоримся.
И молча одевшись и накинув на плечи большой
байковый платок, Нина осторожно выскользнула
из дортуара.
Где-то чуть скрипнула дверь, и снова все стихло.
Долго ли, нет ли пролежала я, прислушиваясь ц
ночным звукам и замирая от страха за свою подруак-
ку, но наконец не вытерпела, и, быстро накинув на,:
себя грубую холщевую нижнюю юбку и платок, про-.
кралась с величайшей осторожностью мимо спяпцц.
в умывальной прислуг в коридоре, едва освещенноцц
слабо мерцающими рожками. ;
Все двери, ведущие в дортуары остальных клас-
сов и в комнаты классных дам, расположенные по.
обе стороны длинного коридора, были плотно заперты,.
Я миновала его, дрожа от холода и страха, и подо- -
шла к высоким, настежь раскрытым стеклянным две-
рям, ведущим на площадку лестницы перед цер-
ковью, называемую папертью, и притаилась в углу
коридора за дверью, где, не будучи сама замечена,
могла, хотя не без труда, видеть происходящее на .
паперти. Она была не освещена, и только свет из ко-
ридорных рожков, слабо боровшийся с окружающей
темнотою, позволил мне разглядеть маленькую
белую фигурку, прижавшуюся к одной из ска-?
меек.
То была она, моя взбалмошная, смелая Нина)
Она не двигалась.. Я еле дышала, боясь быть от-
крытой в моей засаде.
Прошло, вероятно, не менее часа. Мои ноги затек-;
ли от сидения на корточках, и я начала уже раскаиД
ваться, что напрасно беспокоилась, - княжне, оча-Д
видно, не грозила никакая опасность, как вдруг лег-gj
кий шелест привлек мое внимание. Я приподнялась
с пола и замерла от ужаса: прямо против меня в про- <1
тивоположных дверях стояла невысокая фигура
вся в белом.
Холодный пот выступил у меня на лбу. Я чуть ды- 1
шала от страха... Княжна между тем встала со свое-J
го места и прямо направилась к белому призраку.
Тут я не помню, что произошло со мною. Я, кажет-j
ся, громко вскрикнула и лишилась чувств.
ГЛАВАХ
ПЕРВАЯ ССОРА. ТРИУМВИРАТ
Очнулась я в дортуаре на моей постели. Около
меня склонилось озабоченное знакомое лицо нашей
немки.
- Лучше тебе, девочка? - спросила она. - Мо-
жет быть, не свести ли тебя в лазарет или подождем
до утра?
В голове моей все путалось... Страшная слабость
сковывала члены. Я вся была как разбитая.
- Где Нина? - спросила я классную даму.
- Она спит, будь покойна! - строже произнес-
ла Кис-Кис и, видя, что я успокоилась, хотела было
отойти от моей постели, но я не пустила ее, схватив-
ши за платье.
- Фрейлейн, что же это было? Что это было,
ради Бога скажите? - испуганно вырвалось у меня
при внезапном воспоминании о белой фигуре.
- Глупые дети! - совсем уже сердито восклик-
нула редко сердившаяся на нас немка. - Ишь, что
выдумали! Просто запоздавшая прислуга торопи-
лась к себе в умывальню, а они - крик, скандал,
обморок! Стыд! Тебе простить еще можно, но как это
княжна выдумала показывать свою храбрость?..
Стыд, срам, Петрушки этакие! (Петрушки - было
самое ругательное слово на языке доброй немки.)
Если б не я, а кто другой дежурил, ведь вам бы не
простилось, вас свели бы к Маман, единицу за по-
ведение поставили бы! - хорохорилась немка.
- Да мы знали, что вы не выдадите, фрейлейн,
оттого и решились в ваше дежурство, - попробова-
ла я оправдываться.
- И не мы, а она! - сердито поправила она ме-
ня, мотнув головой на княжну, спящую или при-
творявшуюся спящей. - Это вы мне, значит, за мою
снисходительность такой-то сюрприз устраиваете.
Очень благодарна!
- Простите, фрейлейн.
- Ты что, ты - курица, а вот орленок наш и ду-
мать забыл о своем проступке, - смягчившись, про-
- Нет, я не ссорилась, я не понимаю, за что рас-
сердилась Нина и прогнала меня... Мне это очень
больно...
- Больно? - И красивое личико Крошки иска-
зилось гримаской. - Ну, так пойди, проси у нее
прощения, может быть, она и простит тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63