Императрица выразила благодарность, хотя это было не то единственное, чего она хотела. А пока что она приказала выкопать неподалеку от гробницы и погрузить на повозки несколько тонн земли. Ей пришла в голову мысль построить церковь в Риме, в Сессорийском дворце, да так, чтобы фундамент церкви покоился на земле, привезенной из святых мест. К этому Макарий отнесся спокойно.
Скоро стало ясно, что императрица совсем не расположена предаваться благочестивому уединению. Не проходило дня без того, чтобы она куда-нибудь не выезжала. Она побывала в Вифлееме, где немногочисленная христианская община опекала пещеру, в которой родился Христос, — в ней устраивали службы, а над входом построили небольшой дом для собраний. Под Рождество сюда стекались все христиане Иерусалима во главе с епископом, чтобы провести предпраздничную ночь в бодрствовании. «Самое подходящее место для базилики», — заявила Елена, и — о чудо! — через несколько недель тут закипела работа. Она начала строить церковь и на Масличной горе. Здесь, как ей рассказали, находилось родовое поместье св. Иоахима и св. Анны и еще стояли старые деревья, плоды которых они вкушали. Поблизости было и их семейное кладбище — Богородица в детстве играла на нем, а после смерти тело ее некоторое время пролежало здесь, умащенное благовониями и завернутое в саван. Здесь же находился Гефсиманский сад, куда удалился Иисус, и пещера, где он часто укрывался со своими апостолами; здесь он провел в муках ночь перед своим арестом и отсюда вознесся на небеса. Это было одно из самых святых мест в Иерусалиме — «самое подходящее место для базилики».
Елена часто приходила на стройки, смотрела, как копали первые канавы, и устраивала пикники среди только что заложенных фундаментов. И Макарий видел — его маленькая епархия растет, богатеет, приобретает вес и становится неузнаваемой, а Драцилиан неумолимо внедряет повсюду симметрию и прячет грубый, но подлинный камень под мраморными плитами.
Все это было похоже на восточную магию — стоило произнести заклинание, как из воздуха возникали купола и колоннады. Императрица отдавала приказ, и приходила в движение вся сложная машина имперского строительного ведомства, а сама Елена возвращалась в монастырскую кухню и помогала монахиням мыть посуду. Но скорее это было одним из проявлений сверхъестественной животворной силы, которой было проникнуто все окружавшее Елену в ту ее благодетельную вторую весну: семя, посеянное вечером, к утру прорастало, пускало глубокие корни, и к полудню крепкий стебель уже одевался трепетной листвой и пышными цветами. Воздух, напоенный ароматами щедрого урожая, проливал бальзам на ее беспокойную душу. И тем не менее истинного покоя она не находила, потому что нужно ей было совсем другое — не молодая поросль, а старое, хорошо выдержанное дерево.
Она настойчиво продолжала свои поиски, расспрашивая всех вокруг. В город съехалось много лесоторговцев, получивших подряд на стройке; среди них было немало местных, которые занимались своим ремеслом из поколения в поколение. Однако никому из них не приходилось сооружать ни виселиц, ни крестов для распятия. Впрочем, они говорили, что готовы попробовать. Но из какого дерева делали кресты триста лет назад, они как-то не задумывались. Тогда места здесь были лесистые, так что было из чего выбирать. И все, ссылаясь на свой профессиональный опыт, в один голос утверждали, что никакой другой материал по своей долговечности не может сравниться со здоровой древесиной. Они приводили множество примеров деревянных конструкций, которые пережили бетон и каменную кладку. «С годами дерево становится только крепче, — уверяли они. — Оно может сохраняться хоть вечно, если не сгорит в пожаре и на него не нападут насекомые. Насекомых здесь не так уж много, но пожары бывали часто».
Она послала за историками и антикварами. Кое-кто из них уже сам приехал в город, прослышав про увлечение императрицы. Другие прибыли по ее приглашению из Александрии и Антиохии. Христиане, иудеи и язычники — все были готовы ей помочь.
Больше всего знали, по-видимому, христиане.
— Считается, — рассказывал ей один старец-копт, — что крест был составлен из всех пород дерева, какие только есть на свете, чтобы все растительное царство могло принять участие в искуплении.
— А, чепуха, — сказала Елена.
— Разумеется! — в восторге согласился копт. — Я всегда был того же мнения. Это слишком уж материалистично, слишком расчетливо.
— Ну скажите на милость, с какой стати растительному царству в этом участвовать? — спросил молодой священник из Италии. — Оно вовсе не нуждалось в искуплении и ему не подлежало.
— К тому же, чтобы соорудить такой сложный крест, плотникам пришлось бы проработать не один год, — заметил простодушный Макарий, которого Елена всегда приглашала на такие беседы. — Некоторые виды деревьев привозят издалека — одни растут только на юге Африки, другие только в Индии.
— Вот именно, — согласился копт. — Я доказал, что истина гораздо проще. Одна ветвь креста была из самшита, другая из кипариса, третья из кедра, а четвертая — из сосны. Эти породы дерева символизируют...
Еще один священник утверждал, что крест был осиновый, — вот почему это дерево до сих пор трепещет от стыда.
— Чушь, — сказала Елена.
Еще более замысловатую историю рассказал чернокожий ученый с Верхнего Нила. Когда Адам заболел, его сын Сет отправился в рай за целебным маслом. Архангел Михаил дал ему вместо этого три семечка, но они опоздали — Адам уже умер. Тогда Сет вложил семечки покойному в рот, и из них выросли три саженца, которые потом попали к Моисею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57