Ц Навестить одного человека.
Ц По имени?
Ц Хокинс. Захватите денег, на случай если нам вздумается что-нибудь купи
ть. Автомобиль принадлежит некоему лицу по фамилии Хардкасл. Вернете ему
обломки, если я разобьюсь и погибну Ц я не очень-то умею водить машины:
За оранжереей, в которую обращена была наша привратницкая, по выходе из в
орот нас ждал открытый двухместный «моррис-каули». За рулем сидел Себас
тьянов плюшевый медведь. Мы посадили его посередине: «Позаботьтесь, чтоб
ы его не укачало», Ц и тронулись в путь. Колокола Святой Марии вызванивал
и девять; мы удачно избегли столкновения со священником при черной шляпе
и белой бороде, задумчиво катившим на велосипеде прямо нам навстречу по
правой стороне улицы, пересекли Карфакс, миновали вокзал и вскоре уже ех
али по дороге на Ботли среди полей и лугов; в те дни поля и луга начинались
совсем близко.
Ц Не правда ли, как еще рано! Ц сказал Себастьян. Ц Женщины еще заняты т
ем, что там они с собой делают, прежде чем спуститься к завтраку. Лень их сг
убила. Мы успели удрать. Да здравствует Хардкасл!
Ц Кто бы он ни был.
Ц Он думал, что едет с нами. Лень и его сгубила. Я ему яснс сказал: в десять. Э
то один очень мрачный человек из нашего колледжа. Он живет двойной жизнь
ю. По крайней мере так я предполагаю. Нельзя же всегда, днем и ночью, остава
ться Хардкаслом, верно? Он бы давно умер. Он говорит, что знает моего отца, а
этого не может быть.
Ц Почему?
Ц Папу никто не знает. Он отверженный. Разве вы не слышали?
Ц Как жаль, что ни вы, ни я не умеем петь, Ц сказал я. В Суиндоне мы свернули
с шоссе и некоторое время ехали между коттеджами из тесаного камня, стоя
вшими за низкими оградами из светлого песчаника. Солнце поднималось все
выше. Часов в одиннадцать Себастьян неожиданно съехал с дороги на какую-
то тропу и затормозил. Уже припекало настолько, что самое время было укры
ться в тени. На ощипанном овцами пригорке под сенью раскидистых вязов мы
съели землянику и выпили вино Ц которое, как и сулил Себастьян, с земляни
кой оказалось восхитительным, Ц раскурили толстые турецкие сигареты и
лежали навзничь Ц Себастьян глядя вверх в густую листву, а я вбок, на его
профиль, между тем как голубовато-серый дым подымался над нами, не колебл
емый ни единым дуновением, и терялся в голубовато-зеленой тени древесно
й кроны и сладкий аромат табака смешивался ароматами лета, а пары душист
ого золотого вина словно приподнимали нас на палец над землей, и мы парил
и в воздухе, не касаясь травы.
Ц Самое подходящее место, чтобы зарыть горшок золотых монет, Ц сказал С
ебастьян. Ц Хорошо бы всюду, где был счастлив, зарывать в землю что-нибуд
ь ценное, а потом в старости, когда станешь безобразным и жалким, возвраща
ться, откапывать и вспоминать.
Я был студентом уже третий семестр, но свою жизнь в Оксфорде я датирую со в
ремени моего знакомства с Себастьяном, происшедшего случайно в середин
е предыдущего семестра. Мы числились в разных колледжах и были выпускник
ами разных школ. Я вполне мог провести в университете все три или четыре г
ода и никогда с ним не встретиться, если бы не случайное стечение обстоят
ельств: однажды вечером он сильно напился в моем колледже, а я жил на перво
м этаже, и мои окна выходили на внутренний дворик.
Об опасностях этого жилища меня специально предупреждал мой кузен Джас
пер; когда я обосновался в Оксфорде, он один Ц из всех наших родственнико
в счел меня достойным объектом для своего руководства. Отец никаких сове
тов мне не давал. Он, как всегда, уклонился от серьезного разговора. Единст
венный раз он завел речь на эту тему, когда до моего отъезда в университет
оставалось каких-нибудь две недели, заметив как бы вскользь и не без ехид
ства;
Ц Я говорил о тебе. Встретил в «Атенеуме» твоего будущего ректора. Мне хо
телось говорить об идее бессмертия у этрусков, а ему Ц о популярных лекц
иях для рабочих, вот мы и пошли на компромисс и разговаривали о тебе. Я спр
осил его, какое содержание тебе назначить. Он ответил: «Три сотни в год, и н
и в коем случае не давайте ему ничего сверх этого. Столько получает больш
инство». Но я подумал, что его совет едва ли хорош. Я в свое время получал бо
льше, чем многие, и, насколько помню, нигде и никогда эта разница в несколь
ко сотен фунтов не имела такого значения для популярности и веса в общес
тве. У меня была сначала мысль определить тебе шестьсот фунтов, Ц сказал
мой отец, слегка посапывая, как он делал всегда, когда что-то казалось ему
забавным, Ц но я подумал, что, если ректор случайно об этом узнает, он може
т усмотреть здесь нарочитую невежливость. Поэтому даю тебе пятьсот пять
десят.
Я поблагодарил его.
Ц Да-да, конечно, я тебя слишком балую, но это все деньги из капитала, так ч
то… А теперь я, видимо, должен дать тебе наставления. Мне самому никто наст
авлений не давал, не считая твоего дяди Элфрида. Вообрази себе, летом пере
д моим поступлением в университет твой дядя Элфрид специально приехал в
Боутон, чтобы дать мне совет. И знаешь, что это был за совет? «Нед, Ц сказал
он мне, Ц об одном я тебя настоятельно прошу. Всегда носи по воскресеньям
цилиндр. Именно по цилиндру судят о человеке». И ты знаешь, Ц продолжал м
ой отец, все явственнее сопя носом, Ц я так и делал. Одни носили цилиндры, д
ругие нет. И я никогда не замечал, чтобы между теми и этими существовала ра
зница. Но сам я всегда носил по воскресеньям цилиндр. Это показывает, каку
ю пользу может принести разумный совет, умело и вовремя преподанный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19