Коллинз опровергал передо мной положения ново
й эстетики:
Ц Идею «значимой формы» следует либо принять, либо отвергнуть in toto
В целом (лат.)
. Если признать третье измерение на двухмерном полотне Сезанна, тог
да приходится признать и преданный блеск в глазу лэндсировского спание
ля…
Но истина открылась мне только в тот день, когда Себастьян, листая от нече
го делать «Искусство» Клайва Белла, прочел вслух: «Разве кто-нибудь испы
тывает при виде цветка или бабочки те же чувства, что и при виде собора или
картины?» Ц и сам ответил: «Разумеется. Я испытываю».
Я знал Себастьяна в лицо задолго до того, как мы познакомились. Это было не
избежно, так как с первого дня он сделался самым заметным студентом на ку
рсе благодаря своей красоте, которая привлекала внимание, и своим чудаче
ствам, которые, казалось, не знали границ. Впервые я увидел его, столкнувши
сь с ним на пороге парикмахерской Джермера, и был потрясен не столько его
внешностью, сколько тем обстоятельством, что он держал в руках большого
плюшевого медведя.
Ц Это был лорд Себастьян Флайт, Ц объяснил мне брадобрей, когда я уселс
я в кресло. Ц Весьма занятный молодой джентльмен.
Ц Несомненно, Ц холодно согласился я.
Ц Второй сын маркиза Марчмейна. Его брат, граф Брайдсхед, окончил курс в
прошлом семестре. Вот он был совсем другой, на редкость тихий, уравновеше
нный джентльмен, просто как старичок. Знаете, зачем лорд Себастьян прихо
дил? Ему нужна была щетка для его плюшевого мишки, непременно с очень жест
кой щетиной, но, сказал лорд Себастьян, не для того, чтобы его причесывать,
а чтобы грозить ему, когда он раскапризничается. Он купил очень хорошую щ
етку из слоновой кости и отдал выгравировать на ней «Алоизиус» Ц так зо
вут медведя.
Этот человек, которому за столько лет вполне могли бы уже прискучить сту
денческие фантазии, был явно пленен. Я, однако, отнесся к молодому лорду не
одобрительно и в дальнейшем, видя его мельком на извозчике или за столик
ом у «Джорджа», обедающим в накладных бакенбардах, не изменил своего отн
ошения, хотя Коллинз, штудировавший в это время Фрейда, объяснил мне все в
самых научных терминах.
Да и обстоятельства нашего знакомства, когда оно наконец состоялось, был
и не слишком благоприятны. Дело было в начале марта, незадолго до полуноч
и; я угощал у себя факультетских интеллектуалов разогретым вином с пряно
стями; комната была жарко натоплена, в воздухе густо стоял табачный дым и
запах специй, и голова моя шла кругом от умных разговоров. Я распахнул окн
о, и с университетского дворика ко мне донесся довольно обычный здесь пь
яный смех и нетвердый звук шагов.
Ц Постойте-ка, Ц проговорил один голос. Другой буркнул: Ц Ладно, идемте.

Ц Полно времени… Ц не очень внятно возразил третий. Ц Пока Том не проб
ьет последний раз…
Часы на оксфордской колокольне Большой Том бьют в полночь 101 раз.

И тут еще один голос, более звонкий и чистый, чем остальные, произнес:
Ц Знаете, я ощущаю совершенно непонятную дурноту. Простите, принужден п
окинуть вас на минуту.
Через мгновенье в моем окне появилось лицо, в котором я узнал лицо Себаст
ьяна, но не такое, каким я видел его раньше, оживленное и светлое; он мгнове
ние смотрел на меня невидящими глазами, затем перегнулся через подоконн
ик поглубже в комнату, и его стошнило.
Подобные завершения дружеских ужинов не были у нас в диковину; на такие с
лучаи существовал даже определенный тариф вознаграждения служителей;
мы все методом проб и ошибок учились пить и знать меру. И была какая-то тро
гательная чистоплотность наизнанку в том, как Себастьян в своей крайнос
ти поспешил к открытому окну. Но все-таки, что там ни говори, знакомство бы
ло не из приятных.
Товарищи выволокли его из ворот, и через несколько минут студент, задава
вший пирушку, приветливый итонец с моего курса, вернулся, чтобы принести
извинения. Он тоже был сильно пьян, и речи его носили характер повторяющи
йся, а под конец еще и слезливый.
Ц Беда в том, что вина были слишком разные, Ц объяснял он Ц ни количеств
о, ни качество тут ни при чем. Все дело в смеси. Уразумейте это, и вы постигне
те корень зла. Понять Ц значит простить.
Ц Да-да, Ц ответил я, однако на следующее утро, выслушивая упреки Ланта,
все еще испытывал досаду.
Ц Кувшин-другой подогретого вина на пятерых, Ц ворчал Лапт, Ц и вот, по
жалуйста. Не успели даже до окна добежать. Кто не умеет пить, пусть не бере
тся, я так считаю.
Ц Это не мы, Лант. Это один человек не из нашего колледжа.
Ц Мне от этого не легче вывозить всю эту мерзость.
Ц Там для вас пять шиллингов на буфете.
Ц Видел и благодарю, но по мне лучше уж не надо денег п чтоб не было этого б
езобразия.
Я надел университетскую мантию и оставил его в одиночестве делать свое д
ело. В те дни я еще посещал лекции и домой вернулся незадолго до полудня. М
оя гостиная была завалена цветами, во всех углах, на всех столах, полках и
подоконниках, во всех мыслимых сосудах стояло столько цветов, что казало
сь Ц ив действительности так и было, Ц сюда перекочевало содержимое це
лого цветочного магазина. Когда я вошел, Лант как раз заворачивал в бумаг
у последний букет, который собирался унести с собой.
Ц Что это все означает, Лант?
Ц Вчерашний джентльмен, сэр. Он оставил вам записку. Записка была написа
на цветным карандашом поперек целого листа моего лучшего ватмана: «Я жес
токо раскаиваюсь. Алоизиус не хочет со мной разговаривать, пока не убеди
тся, что я прощен, поэтому, пожалуйста, приходите ко мне сегодня обедать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19