Переизбрав в свое время на следующий
срок Миттерана, французы продемонстрировали непривычный для их
политической традиции вкус к сочетанию гетерогенных начал: прези-
дента-социалиста вкупе с кабинетом, проводящим "правую" политику
экономического либерализма.
Можно сказать, что политический центризм, принципы плюрализма,
готовность защитить права политического меньшинства - это не что
иное, как инструмент борьбы с цикличной, "бумеранговой" историей. В
самом деле, чем безусловнее победа одной стороны над другой, чем
безраздельнее ее господство сейчас в настоящем, чем последовательнее
возводится однопартийная "воля" в общеобязательный закон, тем силь-
нее скажется в будущем эффект бумеранга, ударяющего по нынешним
победителям или их наследникам. И наоборот, признав права и интере-
сы другой стороны, сегодняшние победители расширяют горизонт пред-
1 Peyrefitt A. Le Mal fran$ais. P., 1976. P. 61.
228
сказуемой и преемственной истории, предотвращая ее трагическую
цикличность.
Таким образом, сопоставление англо-американской и континенталь-
но-европейской культур является достаточно содержательным, чтобы
быть принятым во внимание у нас, вырабатывающих стратегию полити-
ческой модернизации и сопоставляющих различные ее модели. Однако
дихотомия Алмонда должна быть переосмыслена. Нам представляется
культурологически более содержательной дихотомия протестантской и
католической или, в более широком смысле, реформационной и орто-
доксальной религиозных традиций. В странах, не имеющих опыта рели-
гиозной реформации, противопоставление высших мироспасательных
целей и повседневных забот, общего интереса и индивидуальной пользы,
' великих учений и массового обыденного сознания продолжает довлеть
] над людьми, принимая каждый раз новые, в том числе светские, формы.
; В свете сравнительно-политического анализа, пожалуй, французская
1 политическая история отмечена для нас знаком "коммуникационного
; избранничества": постижение ее обогащает нас новым знанием самих
себя. Как и наша страна, Франция не имела полноценного опыта рели-
i гиозной реформации. Результатом этого опыта является особая
' "релятивистская" парадигма мышления, отрицающая возможность точ-
' ных разгадок "конечного смысла" и "плана" истории. Поэтому револю-
i ции, если они и совершались в протестантских странах, не выходили за
\ рамки земных, эмпирических целей: ликвидации зримых, очевидных
•; препон, сковывающих предпринимательскую инициативу или политиче-
ские свободы граждан. Разительно отличаются от этого амбиции преоб-
разующего Разума в странах, в свое время не преодолевших теократи-
ческое искушение католической доктрины. На месте всезнающей пап-
ской церкви здесь неизменно возникают "великие учения", претендую-
щие на постижение смысла истории, конечного назначения человека и
; других трансцендентных сущностей. И Франция здесь - наиболее яркий
пример. Французская революция осознавалась ее живыми участниками
как эпоха обретения земного рая, построения истинных, основанных на
Разуме форм жизни.
Столь же разительны отличия, касающиеся собственно политических
последствий революций в протестантских и католических странах. На-
пример, в США буржуазная революция выступала как акт высвобожде-
ния гражданского общества из-под опеки государства (к тому же чужо-
го, английского). Во Франции, напротив, якобинская диктатура ставила
целью завоевание созданным в центре революционным государством,
представляющим "передовое меньшинство" нации, консервативного
гражданского общества ("несознательного" большинства).
229
На основе этих дух типов революции сложились и два разных пони-
мания демократии. "Протестантская" политическая традиция видит в
ней систему представительства и защиты различных групповых интере-
сов; общее благо (интерес) здесь понимается как сбалансированная
сумма групповых интересов, что предполагает принятие решений на
основе консенсуса. Якобинская традиция связывает с демократией в
первую очередь принцип подчинения меньшинства большинству. И во-
лю большинства трактует в духе политического гегемонизма - как аб-
солютную, "возведенную в закон" и не нуждающуюся в консенсусе.
Это - до боли знакомая нам картина, которая, кстати, позволяет де-
мистифицировать понятие тоталитаризма. В современной трактовке
этого понятия присутствует старый мотив избранничества, только с об-
ратным знаком. Еще недавно мы были без ума от собственной истории,
теперь нередко шарахаемся от нее в ужасе. Но "французский преце-
дент" помогает нам понять, что наш тоталитаризм - это радикализиро-
ванная версия якобинского этатизма, доведенная до предела, до
"логического завершения". Только при таком понимании тоталитаризм
лишается мистического ореола "великой тайны", необъяснимой загадки
истории и открывается возможность цивилизованной будничной работы
по его демонтажу.
Немалое значение для понимания природы демократической культу-
ры имеет старый философский спор о природе универсалий. Как из-
вестно, на этой основе в европейской культуре возникла дихотомия
"номинализм - реализм", и сегодня сохраняющая содержательность. В
политологии номинализм связан с двумя основными принципами:
а) вместо подчинения частного общему, вместо этики "самоотвер-
женного служения" - приоритет индивидуального интереса. Претензии
какой бы то ни было государственной и политической инстанции на
монопольное представительство всеобщего интереса здесь решительно
отвергаются:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186