Лицо ее было разгоряченным и решительным.
Стивен прошел прямо к ней и посмотрел на нее сверху вниз.
- Ты здесь одна? Линда кивнула. Сглотнув что-то, видимо от волнения,
она проговорила низким голосом:
- Марк уехал, когда твой отец прислал за ним машину. - Пожав плечами,
она добавила: - Я отказалась уезжать.
- А как же с намерением защищать тело Даниэла Атгерса от других
женщин?
- Это не так важно. Кроме всего прочего, ведь это фактически и не был
Дан. Теперь я вижу разницу. - Лицо Линды пылало.
- Но я тоже не Дан.
- Я привыкла к тебе, - оживилась Линда, - как к личности. - Подумав,
она продолжала: - Через час я поняла, что Марк - это Марк, а не ты. Я
просто ушла в спальню и заперла дверь. Я сидела там, пока не позвонил твой
отец.
Как считал Стивен, у нее была типичная женская реакция на богатство
Мастерсов. Однако он был рад увидеть ее в эту первую ночь его возвращения.
Уже по дороге домой у него возникло чувство, что телу Стивена не хватало
женского общества, он уже прикидывал в уме, кому из подружек позвонить.
Теперь уже можно не звонить. Добрая старая Линда заполнит промежуток
в течение нескольких дней, пока он снова не наладит свою жизнь.
У Стивена было предчувствие, что ему не избежать неприятностей и
разных вопросов. И вот, пока он не разделается со всей этой тягомотиной,
сойдет и Линда, хотя, конечно, в свои двадцать шесть лет она уже не ровня
ему.
Увы, все оказалось не просто.

17
Какую бы шкалу интеллектуальных оценок ни применяли к Стивену, его
рейтинг был довольно низок.
Однако по достижении определенного возраста его это перестало пугать.
Во всяком случае, он не шиз. Если не вдаваться в глубокий анализ
психиатрического толка, то он был скорее параноиком.
Представьте очень ограниченный взгляд на мир, добавьте большую дозу
субъективизма и крайнюю самоуверенность - и перед вами будет
психологический портрет Стивена.
Будучи в чужом теле, Стивен все равно оставался самим собой.
Все это было так до его возвращения с Миттенда.
После же его прибытия, окружающие заметили в нем некоторые
странности.
У Стивена появилась привычка впадать в задумчивость. Иногда он вдруг
словно бы уносился в иные миры. Знакомые не могли и вообразить, что
происходило в мозгу Стивена, когда он выглядел таким внутренне
сосредоточенным. А дело было в том, что в эти минуты Стивен думал о
Матери.
Известно, что каждый мужчина сознательно или подсознательно
настойчиво стремится продлить себя в потомстве, и тем самым противостоять
смерти, обретая бессмертие в продолжателях рода.
Попиравшего все общепринятые нормы Стивена никогда раньше не
привлекала эта идея, он тщательно заботился о том, чтобы ни одна из его
многочисленных женщин не наградила его ребенком. Но вот теперь...
Все, что было разумного в Стивене, требовало выбросить из головы идею
о Матери - это чудовищно и просто глупо, не стоит и минуты его времени...
И все же в сознании Стивена постоянно теснились неясные образы: женские
фигуры в белых ангельских одеждах, способные дать ему восемьсот
восемьдесят шесть детей ежегодно.
И еще. Кроог уверял, что ему четыре тысячи лет. В тот момент эта
огромная цифра ускользнула от Стивена, хотя он и запомнил ее. Периодически
она всплывала в памяти, и Стивен не мог отделаться от некоторого чувства
зависти.
Две мотивации запали в сознание, ситуация многократно им
обдумывалась, он не мог отбросить эти мысли, даже когда приказывал себе.
Как оказалось, времени на размышления оставалось у него совсем не
много.

18
- Сукин сын! - завопил сержант. - Когда я зову тебя, Мастерс, ты
должен подбежать. Живо!
Стивен кинулся бежать уже при первом упоминании своего имени: на
восьмое утро своей жизни в военной тюрьме он уже ясно понимал, что нужно
делать и как.
- Да, сэр, - запыхавшись, ответил он. Стивен ловко отдал честь и
замер навытяжку. Сделать это было нелегко, так как он буквально падал от
усталости. - Какие приказания, сэр?
- Подними мой карандаш! Я уронил его.
- Пожалуйста, сэр. - При этих словах Стивен прыгнул вперед, опустился
на колени и поднял карандаш, лежавший перед столом сержанта, выпрямился и
спросил: - Отдать вам, сэр? Или положить на ваш стол?
Немигающие серо-голубые глаза тяжеловеса сержанта впились в глаза
Стивена и требовали подчинения. Стивен сразу же отвел взгляд в сторону.
Сержанту было около тридцати лет, его звали Эммет Обдан.
- Положи карандаш на стол между моей рукой и листом бумаги.
Чтобы сделать это, Стивену нужно было наклониться над столом. Он
сразу же сообразил, что за этим последует. Собравшись с духом, он сделал
шаг вперед, наклонился над столом и протянул карандаш. Как только он
положил его и еще не начал выпрямляться, сержант взмахнул рукой и своей
плоской ладонью хлестнул Стивена по щеке.
Дернувшись назад, Стивен вытянулся в струнку, отдал честь и чужим
голосом произнес:
- Спасибо, сэр.
Скотина в облике человека, сидевшая перед ним, оскалилась.
- На место! Занимайся своей уборкой и не подставляй мне больше свое
рыло!
- Да, сэр.
Снова Стивен отдал честь, круто повернулся и побежал по площадке
лагеря.
Сзади раздался крик:
- Мастерс, назад!
Стивен остановился, повернулся и на полной скорости вернулся к столу.
Снова последовал ритуал отдавания чести и тот же вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42