Поскольку все они были учёными, способными на всё, что только было доступно логике, их озадачивал немыслимый парадокс, преподнесённый этим хрупким женским телом.
На вид она была совершенно беспомощна. В тот момент, когда лучший из Сетов Митчеллов отдал приказ кристаллу, Шалилу удалось ввести её в состояние комы, в котором она и прибыла в девяносто третий век.
Вернее говоря, она была дезинтегрирована в своём собственном времени и воссоздана кристаллом уже в будущем, причём в том же состоянии комы.
Соответственно, она даже на долю мгновения не имела возможности хоть как-то повлиять на свою судьбу.
Учёных беспокоило то, что после воссоздания она излучала безграничную власть, причём беспрерывно. Не просто власть, а в буквальном смысле безграничную.
Безграничная власть! Абсолютная и непререкаемая! Как это возможно?
Они ещё раз выслушали подробный отчёт Шалила на звуковом и телепатическом уровнях обо всём случившемся в двадцатом веке. Уже знакомое повествование вновь выделило главные моменты: ординарность всех людей из прошлого, с которыми сталкивался Шалил, и отсутствие угрозы со стороны кого бы то ни было.
Они вновь выслушали рассказ о предположении лучшего Сета Митчелла, что кристалл наделял жизненной энергией фантазии мальчика о власти. Естественно, во всяком случае так считали все собравшиеся учёные, такое поведение кристалла означало его ориентацию на лучшего Сета Митчелла, который должен был быть выбран из претворённых в жизнь фантазий мальчика. Одно это заставило учёных признать, что реальные возможности кристалла намного превосходили существовавшие доселе представления о том, на что он способен.
Но как это возможно?
Но и это было ещё не всё.
Подав команду Эдит, лучший из возможных Сетов Митчеллов дал понять, что он, судя по всему, не без помощи кристалла получил от неё некий импульс, указывавший, что она в одиночку в состоянии победить всю науку девяносто третьего века.
Когда кристалл оказался в руках Шалила, такого импульса информации — неважно ложной или истинной — просто не должно было быть. Все данные современной науки говорили о том, что кристалл не должен был подчиниться команде Сета.
Верно, они не всё знали о кристалле. Существовало несколько необъяснённых пока феноменов кристалла, которые продолжали изучаться. Но уже давно считалось, что основные возможности кристалла известны.
Более того, они считали, что под строгим научным контролем кристаллы сделали реальностью освоение высших возможностей биологических организмов. Всё, на что только теоретически способны живые клетки, было изучено и претворено в жизнь. Кристалл послушно помогал практически освоить и левитацию, и телепатию, и телекинез, и многое, многое другое.
Возникло, правда, одно осложнение: первоначальные, неизменённые биологическим вмешательством люди имели какие-то качества, которые были утеряны их потомками.
Безусловно, последние поступки Эдит сделали её самой лучшей из всех Эдит Прайс. Но в двадцатом веке ничего такого от неё не требовалось. И поскольку она не воплотила такие мысли в рисунок в кристалле, источником её нынешней власти был не кристалл.
Это уже было нечто совсем иное. Нечто неслыханное и недоступное всей их науке.
13
— Я считаю, что мы должны убить её, — сказал один из гигантов.
— Если попытка убить её вызовет ответную реакцию абсолютной власти, которую она излучает, то мы не сможем контролировать её, — возразил второй. — Гораздо перспективнее проанализировать нижние уровни её сознания на основе доклада Шалила, а затем разбудить её и спровоцировать с её стороны нужные нам реакции.
По мнению большинства, это была хорошая мысль. Соответственно, каждый высказал свои изображения. Все присутствующие сошлись на том, что они были в состоянии держать ситуацию под контролем.
— Если что-нибудь пойдёт не так, — заключил один из них, — мы всегда сможем изолировать её, сначала дезинтегрировав, а потом восстановив с помощью кристалла.
— А как быть с выводом, — напомнил Шалил, — к которому она пришла, стремясь быть лучшей из всех Эдит Прайс, что ключ к успеху заключался в контролировании ситуации с помощью исключительной гибкости?
Остальные учёные не разделяли высказанных сомнений.
— В её время превалирующие условности воспитания и жизни, — возразил один из гигантов, — не могли в принципе позволить ей действовать во всех без исключения случаях наиболее оптимальным способом.
Учёные пришли к выводу, что Эдит никогда не сможет узнать, в чём, собственно, заключалась связанная с ней проблема.
Совещание закончилось единодушным решением сделать всё так, что, когда Эдит проснётся, она будет считать себя абсолютно свободной…
* * *
Она лежала на траве. Травинки касались её лица и пальцев. Свежий запах приятно щекотал ноздри.
Эдит открыла глаза и приподняла голову.
Самый настоящий лес. Вспомнив случившееся, она торопливо стала подниматься и увидела, как какое-то небольшое коричневое животное с мохнатым хвостом юркнуло в чащу.
Футах в пятнадцати от себя Эдит заметила гиганта, который, заметив, что она проснулась, тоже стал подниматься на ноги. Он двигался очень медленно, как бы в полусне.
Всё ещё не рассеялся туман, хотя солнце стояло высоко. Справа через кустарник и редкие деревья был виден большой серовато-зелёный холм. Слева почва опускалась ниже, и туман, сгущавшийся там, был гораздо плотнее. В сотне ярдов было почти ничего не видно.
Почти ничего. С трудом, но всё же можно было различить контуры здания.
Эдит не стала задерживать на нём взгляда. Она пристально посмотрела на великана и спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21