Самое
большое зло, представляющееся правительству, — это — эгоизм должностных лиц и
жажда всюду первенствовать. Они не могли бы, конечно, достигнуть этой цели, если
бы не имели своих приверженцев, которые стараются составить себе карьеру, в
ущерб общественному делу. Начальники не смеют задевать их, не желая ослабить
свою партию, и потому, замечая зло, все-таки терпят его из личных видов".
"Нам довольно трудно понять это отношение исполнительных органов к
высочайшей воле в государстве, управляемом самодержавно, — отмечает В.
Ключевский. — Отношение это состояло в том, что исполнительные органы отменяли
высочайшие повеления. Например, закон 1827 г., обеспечивавший крестьян
обязательными поземельными наделами вошел в первое издание Свода законов 1833
г.; когда в 1842 г. вышло второе издание Свода, этого закона в нем не Оказалось,
хотя он не был отменен высочайшей волей". Таких примеров можно найти не мало.
"Таким образом, — резюмирует В. Ключевский, — высочайшая воля издавала законы, а
исполнительные учреждения втихомолку прибирали эти правила к рукам, крали их.
Благодаря этому все изданные узаконения оставались без прямого практического
приложения; но они оказывали могущественное косвенное действие. Они усиливали в
крепостном населении раздражение, нетерпеливое ожидание свободы" (Курс Рус. ист.
ч. V). В. Ключевский, конечно, отлично понимал кто был заинтересован в усилении
"в крепостном населении раздражения", недовольного выполнением царских указов,
но прямо на виновников политического саботажа не указывал, а ограничивался одной
констатацией саботажа.

XXXVI

Когда необходимо дать оценку важнейшим, узловым проблемам Русской
истории, поставленный перед необходимостью выполнять идейные заказы Ордена
Русской Интеллигенции В. Ключевский как и другие историки всегда прибегал к
методу "нельзя не сознаться, но нельзя и не признаться", к разного рода
недомолвкам, высказыванию полуправды и т.д. Оценивая общее политическое
направление государственной деятельности Николая I, Ключевский пишет, что целью
политической программы Николая I было "ничего не вводить нового, ни в
основаниях, ни в формах государственного порядка, но разрабатывать подробности,
согласуя меры с людьми, их исполняющими, и все это делать без всякого участия
общества, даже с подавлением общественной самодеятельности; вот главные приемы
нового царствования. Итак в основание деятельности полагался пересмотр, вместо
законодательства — кодификация". Подобная трактовка — ничто иное, как исполнение
идейного заказа Ордена Русской Интеллигенции, идейные директивы которого В.
Ключевский, как и другие историки выполнял весьма часто.
А в другом месте он сам же пишет, что первому Секретному Комитету,
созданному для изучения вопроса о характере необходимых реформ и ликвидации
крепостного права "указано было пересмотреть все действующие узаконения об
устройстве всех состояния людей". "...Положение об устройстве всех состояний
было напечатано и одобрено Государственным Советом. Но возражения сделанные на
этот проект наместником Царства Польского Константином и разразившаяся на западе
Июльская Революция, а потом польский мятеж остановили Императора на полдороге"
(Курс Рус. Ист. Часть V). Упоминание о возражениях Константина — обычное
лукавство Ключевского. Главная причина того, что Николай I остановился на
полдороге — не возражения Константина, а масонская революция во Франции и мятеж
в Польше. В марте 1830 года, за несколько месяцев до революции во Франции и
восстания в Польше, Пушкин писал кн. Вяземскому: "Государь, уезжая, оставил в
Москве проект новой организации контрреволюции революции Петра. Вот тебе случай
написать политический памфлет и даже его напечатать, ибо правительство действует
или намерено действовать в смысле европейского просвещения. Ограждение
дворянства, подавление чиновничества, новые права мещан и крепостных — вот
великие предметы. Как ты? Я думаю пуститься в политическую прозу". (Письма
Пушкина. Библиотека Иллюстрированной России. Париж. Письмо №269).
Мероприятия намеченные к осуществлению в оставленном Николаем в Москве
проекте носили видимо весьма решительный характер, если Пушкин называет проект
не реформами, а организацией контрреволюции против революции Петра I.
Контрреволюций, как известно против реформ не бывает. Контрреволюции бывают не
против реформ, а против осуществленных ранее революций. И Пушкин, прямо, вопреки
принятому правилу, называет сделанное Петром I не реформами, а революцией.
Что, может быть, это сказано случайно, ради красного словца? Едва ли это
так! Пушкин написал Вяземскому именно то, что он хотел написать. Пушкин хорошо
разбирался в разнице между реформами и революцией. Когда он писал это письмо
Вяземскому ему шел уже тридцать первый год, он давно уже духовно возмужал. Вот
как характеризует его духовный облик встречавшийся с Пушкиным в эту пору
знаменитый польский поэт Адам Мицкевич: "Ему было 30 лет когда я его встретил.
Те, кто его знали в то время, замечали в нем значительную перемену. Он любил
вслушиваться в народные песни и былины, углубляться в изучение отечественной
истории. Казалось, что он окончательно покидал чужие области и пускал корни в
родную почву. Его разговор, в котором прорывались зачатки будущих творений,
становился обдуманнее и серьезнее. Он любил обращать рассуждение на высокие
вопросы, религиозные и общественные".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43