"Я. — Неужто вы русского крестьянина почитаете свободным?
Он. — Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения с вами?
Есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи? Вы не были в Англии?
Я. — Не удалось.
Он. — То-то! Вы не видали оттенков подлости, отличающей у нас один класс
от другого; вы не видали раболепного "мастэрс" нижней палаты перед верхней;
джентльмена перед аристократиею, купечества перед джентльменством, бедного перед
богатым, повиновения перед властию. А продажные голоса, а уловки министерства, а
поведение наше с Индией, а отношения наши со всеми другими народами!"
Побывав в Англии историк Погодин пришел к такому же выводу что и Пушкин:
социальные контрасты в "свободней" Англии еще резче, чем в крепостной России:
нет "народа, который богаче и беднее всех в мире". "Нигде нет такого различия
между ними (сословиями), как здесь, в конституционной Англии". Во время поездки
по Англии Погодину приходят следующие мысля: "Долго-долго мечтал я, и слезы
часто навертывались на глазах моих: многие мысли, которых я позабыл даже
вполовину, приходили мне в голову. — о происхождении всего русского добра от
правительства, о русском Боге, о чудесной эпопее, которая беспрестанно
встречается в русской истории... Господи, продли дни нашего великодушного
Государя, и Дух Святый да наставляет его во всех путях его, ко благу его, то
есть нашей возлюбленной родины" (Н. Барсуков. Жизнь и труди М. П. Погодина, том
V, стр. 260).
Погодин нисколько не преувеличивает. Вот что пишет о положении рабочих в
современной Пушкину Англии английский историк Гиббинс в исследовании "Английские
социальные реформы":
"Рабочих морили голодом и часто они состязались из-за корма с хозяйскими
свиньями. Они работали в сутки 16 и 18 часов и даже больше. Иногда они пытались
бежать. Поймав, их приводили на фабрику и заковывали в цепи. Они носили свои
цепи во время работы, носили их день и ночь.
Заковывали в цепи даже девушек, подозревавшихся в намерении бежать с
фабрики. Во всех отраслях английской промышленности мы находим те же ужасные
условия. Всюду, в Ланкашире, Йоркшире, Шеффилде царили необузданное рабство,
жестокость, порок и невежество.
В 1842 году было констатировано, что большая часть рудокопов не имеет и
13 лет. Они часто оставались в шахтах целую неделю, выходя на свет только в
воскресенье. Женщины, девушки и дети перетаскивали уголь в вагончиках, ползая на
коленях в сырых подземельях.
Выбившись из сил, эти несчастные работали совершенно голые".

XIV. ПОЧЕМУ МАСОНЫ БЫЛИ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В УБИЙСТВЕ ПУШКИНА?

I

С каждым годом духовное влияние Пушкина на русское общество все более и
более возрастало. Не нужно преувеличивать размеры этого влияния как это делает в
своей работе В. Иванов, но нельзя и отрицать наличие такого влияния и его
неуклонный рост из года в год. Пушкин к моменту своей смерти еще не стал
национальным духовным вождем, как увлекаясь утверждает В. Иванов. У него были
все данные стать таковым и он наверное стал бы таковым проживи он более, но к
моменту убийства его, он не был еще общепризнанным духовным вождем. Политическое
влияние Пушкина на современное ему общество не могло быть слишком обширным, хотя
многие выдающиеся люди эпохи видели в нем великого национального поэта и
писателя. "Как писатель, — писал близкий приятель его кн. П. Вяземский вел. кн.
Михаилу Павловичу, — Пушкин не демагогический, а национальный писатель, т.е.
выражающий в лучших своих произведениях то, что любезно сердцу русскому:
Годунов, Полтава, многие песни о Петре Великом, ода на Взятие Варшавы,
Клеветникам России и многие другие написаны им при нынешнем Государе, это его
последние сочинения. И во всех виден иной дух. Несмотря на то по старому, один
раз укоренившемуся предубеждению, говоря о Пушкине, все указывают на оду "К
Свободе", на Кинжал, написанные им (в то время, когда Занд убил Коцебу), и
выставляют 20-летнего Пушкина, чтобы осуждать 36-летнего. Смею уверить, что в
последние годы он ничего возмутительного не только не писал, но и про себя в
этом роде не думал. Я знал его образ мыслей. В суждениях политических, он, как
ученик Карамзина, признавал самодержавие необходимым условием бытия и
процветания России, был почти фанатический враг польской революции и ненавидел
революцию французскую; чему последнему доказательство нашел я еще недавно в
письме его ко мне".
Несмотря на чинимые ему Бенкендорфом всевозможные препятствия духовное
влияние Пушкина распространялось все же на самые различные слои русского
общества. Когда Пушкин умер, то, как сообщает дочь Карамзина в своем письме:
"Женщины, старики, дети ученики, простолюдины в тулупах, а иногда даже в
лохмотьях приходили поклониться праху любимого народного поэта. Нельзя без
умиления смотреть на эти плебейские почести, тогда как в наших позолоченных
салонах и раздушенных будуарах едва ли, кто думал и сожалел о краткости его
блестящего поприща".
Рост духовного влияния Пушкина, несмотря на все создаваемые ему его
врагами препятствия, весьма заботил ушедшее в подполье масонство. "Для
масонства, — пишет Иванов в книге "Пушкин и масонство", — нависала вполне
реальная угроза, оно теряло свое влияние на русское общество, здоровый
национализм Пушкина вливается благодетельной струей в нездоровую, зараженную
либерализмом и космополитизмом общественную атмосферу — решение убрать,
устранить Пушкина стало первоочередной задачей масонства".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45