потом вторую, третью, четвертую — и так все тринадцать, по
очереди. Пока он стрелял, Петька заряжал, и выстрелы следовали один за другим,
почти без перерыва.
Прошептал после первой бутылки:
— Александр Павлович.
После второй:
— Константин Павлович.
После третьей:
— Михаил Павлович.
И так — все имена по порядку...
Дойдя до императрицы Елизаветы Алексеевны, прицелился, но не выстрелил,
опустил пистолет — задумался".
"...Не тронув "Елизаветы Алексеевны", он выстрелил в следующую, по
очереди бутылку.
Когда расстрелял все тринадцать, кроме одной, поставил новые. И опять:
— Александр Павлович.
— Константин Павлович.
— Михаил Павлович...
Стекла сыпались на пол с певучими звонами, веселыми, как детский смех. В
белом дыму, освящаемом красными огнями выстрелов, черный, длинный, тощий, он был
похож на привидение.
И маленькому Петьке весело было смотреть, как Петька большой метко
попадает в цель — ни разу не промахнется. На лицах обоих — одна и та же улыбка.
И долго еще длилась эта невинная забава — бутылочный расстрел".
"Малый пречестный", оказывается, таким образом, человеком без стрежня.
Романтик. Честолюбец. Игрушка страстей. Имение продул в картишки. Продувши
имение в карты, собирался на греческое восстание. Тоже, вероятно, как и
Якубович, примером Байрона заразился. Но вместо греческого восстания, попал в
Петербург. Один из участников заговора одолжает ему денжишек и вот "пречестный
малый" оказывается в рядах участников заговора в чине тираноубийцы №2. Он с
мрачной злобой тренируется на бутылках убивать людей. Чем не достойный предтеча
Феликса Дзержинского! Каховский не дрогнув убивает, заслонившего собой
Императора Николая I, доблестного сподвижника Суворова, героя Бородина — графа
Милорадовича.

VIII. "ОТЧАЯННЫЕ МЕЧТАТЕЛИ", "ОБИЖЕННЫЕ КЕМ-ТО ИЗ НАЧАЛЬСТВА" И Т. Д.

Потомок декабриста князя Сергея Волконского пишет, что "...Сергей
Григорьевич остался в памяти семейной как человек не от мира сего. Странности
его отца, Григория Семеновича, принявшие такой резкий характер в Софье
Григорьевне, в нем как бы утаили свою материальность, одухотворились".
А вот характеристика других декабристов, принадлежащая перу их почитателя
М. Цейтлина:
"Сергей Муравьев был прежде всего человеком порыва и чувства".
Выдающийся декабрист Лунин по характеристике Цейтлина имел "редкое
сочетание дерзости и ума, духовной высоты и позы". "Он как большинство людей его
времени, получил французское образование под руководством учителей иностранцев.
Прежде чем стать сторонником убийства царя он предлагал русскому командованию
убить кинжалом Наполеона".
М. Бестужев-Рюмин получил французское образование, ему было легче писать
по-французски, чем по-русски. Восторженный, он многим казался придурковатым,
хотя и нельзя было сказать, что он "решительно глуп".
Организаторы общества "Соединенных Славян" Петр и Андрей Борисовы, как и
многие члены общества "Соединенных Славян", по характеристике Цейтлина были
"отчаянными мечтателями".
Барон Штейнгель вступил в декабристы потому, что был "обижен кем-то из
начальства" .
"...— Так, в революцию, — верно замечает Цейтлин, — в ее водовороты,
легко влекутся неудачники — Сергей Каховский, обиженный Штейнгель, не вполне
уравновешенный Батюшков, и мечтатели и фантазеры всех сортов".
Евреи в движении декабристов участия не принимают. Единственным евреем
среди декабристов был крещенный еврей — титулярный советник Перец.
Кто были по социальному положению главари декабристов. Это были все
бунтующие баре, увлеченные европейскими идеями.
Отец Пестеля был генерал-губернатором Сибири; отец обоих Муравьевых —
помощник министра и воспитатель царя Александра; отец Коновницына — министр
военный, шурин князя Волконского — министр Двора; отец Муравьева-Апостола —
посланник в Мадриде, дед Чернышева — фельдмаршал и один из виднейших советников
Екатерины II. Молодой граф Бобринский, который соприкоснулся с заговором, был
внуком Екатерины.
Декабристы стремились к республике, но были против отмены крепостного
права, в том духе, в каком хотел отменить его Александр I.
Александр I хотел освободить крестьян с землей; декабристы хотели
освободить крестьян на английский манер — без земли.
Декабрист Н. И. Тургенев в книге "Россия и русские" пишет:
"Прибавлю, что в данном случае, как и во многих других, я был очень
опечален и поражен полным отсутствием среди добрых предначертаний, предложенных
в статьях устава общества, главного на мой взгляд вопроса: освобождения
крестьян". Никто из декабристов своих крестьян не освободил. Они только болтали
об освобождении.
Якушкин хотел освободить крестьян, ...но без земли. Когда он сообщил об
этом крестьянам, те ответили прекраснодушному крепостнику:
— Нет уж, батюшко, пусть мы будем Ваши, а земля наша.
Лунин тоже "мечтал" освободишь крестьян, но как и Якушкин только болтал.
Как и Якушкин он освободил только нескольких крепостных. В завещании он
передавал своих рабов двоюродному брату Николаю Лунину. И предлагал освободить
их в течение 5 лет. Но тоже по европейскому образцу, то есть без земли. Земля же
должна была остаться в роду Луниных.
А между тем все декабристы, если бы хотели освободить крестьян, могли бы
дать им свободу на основании изданного Александром I закона "О свободных
хлебопашцах".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30