В результате
разгрома декабристского восстания мы имели только пять трупов и несколько
десятков сосланных. А если бы победили декабристы, а затем бар-декабристов смела
бы разбушевавшаяся народная стихия, то мы в 1825 году имели бы не пять трупов, а
может быть и пять миллионов, В Смутное Время 17-го столетия погибла ведь
половина населения России.
Хватило же у Каховского фанатизма убить любимого сподвижника Суворова,
национального героя Отечественной войны, "Русского баярда" графа Милорадовича!
Холодный разум подсказывает, что нет никакого основания думать, что в случае
победы декабристов дело ограничилось бы убийством одного Милорадовича и членов
императорской фамилии. Всякий фанатик, как маньчжурский тигр, безопасен для
людей только до той поры, пока он не отведал человеческой крови. А когда
отведал, — он становится опасным для всех людей.
Нет, за Милорадовичем, императором и великими князьями, последовали бы в
страну праотцев и Пушкин, и Жуковский, и Карамзин, и Тютчев, и Гоголь, весь цвет
тогдашней России. Пламя, вырывающееся из зерна политического фанатизма, никогда
не знает удержа, оно пылает до тех пор, пока не сожжет все вокруг себя. Фанатик
не любит никого и ничего, кроме полюбившейся ему политической идеи. Политические
же идеи, как известно, не имеют гуманного сердца. Всякий фанатизм вообще
неизбежно поступает, как Сатурн со своими детьми, т. е. пожирает их. Русский же
фанатик в силу своей безграничной необузданности поступает еще более свирепо,
чем Сатурн, он пожирает не только своих детей, но и всех породивших его.

* * *
Не подави Николай I декабристского восстания, мы несомненно имели бы
такую кровавую репетицию русского кровавого и безжалостного бунта, во время
которой, конечно, не уцелел бы и творец "Бориса Годунова" и "Мертвых душ" и
"Войны и Мира", все те, кто в эпоху, последовавшую за подавленным восстанием
декабристов, создали неисчислимые духовные ценности. Все те, кто приклоняется
пред именами декабристов, не имеют права забывать об этом.
Если бы декабристы победили, Пестель так же неизбежно победил бы
Муравьева-Апостола, как в октябре 1917 года Ленин победил Керенского.

II

Один из иностранных дипломатов Сен-Приест писал, что подавив восстание
декабристов, Николай спас не только Россию, но и Европу, еще не изжившую
страшные последствия французской революции.
"Революция здесь была бы ужасна. Вопрос не в замене одного Императора
другим, но переворот всего социального строя, от которого вся Европа покрылась
бы развалинами". И это совершенно верный вывод. Пестель, Каховский, Якубович,
были не единственные из декабристов, готовые пойти на убийство Царской Семьи. К.
Грюнвальд, в своем, вышедшем на французском языке, исследовании "Николай I",
пишет:
"Мысль о цареубийстве владела некоторыми экзальтированными умами.
Якушкин, пораженный любовной неудачей, восклицал: "Судьба сделала из меня
жертву, я нанесу удар и потом убью себя"; князь Шаховской заявлял о своей
готовности убить Государя; Лунин предлагал послать маскированных людей на
Царскосельскую дорогу"...
Большевики, расстреляв в Екатеринбурге всю Царскую Семью привели в
исполнение только "наиболее гуманный способ цареубийства", который замышляли
декабристы. Некоторые из декабристов замышляли способы похуже. Декабрист Н.
Оржицкий "выражал желание особым способом расправиться с царствующим домом — во
избежании излишних затрат на многие виселицы возвести одну "экономическую
виселицу", достаточно высокую, на которой повесить царя и великих князей "одного
к ногам другого" (вариантом этого предложения было — повысить царя и всех
великих князей указанным способом на высокой корабельней мачте)".
Заговорщики Второй армии с ноября 1825 года вели пропаганду среди солдат
о необходимости похода на Москву, убийства всей Царской Семьи и воли всему
народу.
Солдаты полка, который вел Муравьев, за сутки в Василькове выпили 184
ведра вина (на 1.000 человек). Начались безобразия. Начали срывать с офицеров
эполеты. начали грабить мещан и евреев.
Подняли из гроба столетнего старика, плясали с трупом посреди толпы
галдящих, перепившихся солдат.
Зверски был избит старик полковник Гебель, арестовавший Муравьева.
Предоставим тут слово М. Цейтлину.
"...Щепилло ударил его штыком в живот. Соловьев схватил обеими руками за
волосы и повалил на землю. Оба они набросились на лежащего и безоружного Гебеля,
Щепилло сломал ему руку прикладом. Весь израненный, исколотый, он нашел еще силы
встать, буквально приподняв своих противников и вырвал ружье у Щепилло. В это
время тоже с ружьем прибежал Сергей Муравьев". Гебелю все же удалось убежать.
"Так избиением старого и безоружного человека,- замечает М. Цейтлин, — началось
светлое дело свободы".

III

В 125-летнюю годовщину восстания декабристов в одной из выходящих в
Северной Америке газет Г. Месняев писал в статье "Легенда о декабристах":
"Нельзя не обратить внимания на чрезвычайно любопытное психологическое
явление, каковым является отношение русского общества к декабристам. В глазах
людей совершенно различных духовных и политических оттенков декабристы до сих
пор овеяны романтическим ореолом героев, привлекательных мечтателей с типичной
русской готовностью — жертвовать собою ради идеи.
Однако, помимо объективной оценки и личного нашего отношения к
прекраснодушию первых русских революционеров, — заявлял Г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30