Пропаганда эта имела значительный успех. Руководителю
комитета русских офицеров А. А. Потебне удалось вовлечь в члены "Земля и Воля"
около 200 офицеров. Разговоры о том, что польские патриоты будут бороться не
только за свободу Польши, но и за свободу русских были рассчитаны только на
легковерных русских идеалистов, взвинченных масонской демагогией Герцена и
польских эмиссаров. "Пусть обольщают себя девизом, — цинично пишет в плане
восстания Мерославский, что этот радикализм послужит "для вашей и нашей свободы
(слова из статьи Герцена). Перенесение его в пределы Польши будет считаться
изменой отчизне и будет наказываться смертью, как государственная измена".
Когда правительство разгромило и "польский" и "русский" герценизм, в
основе которого было одно и тоже масонское начало, то масон Наполеон III и
британский премьер-министр Биконсфильд (урожденный еврей Дизраэли) потребовали
созыва европейской конференции для обсуждения польского вопроса. Но Александр II
приказал министру иностранных дел сообщить Англии и Франции, что они не имеют
права вмешиваться во внутренние дела России.

XVIII

Если когда-то все пути вели в Рим, то в XIX столетии все пути ведут в
Лондон — тогдашний центр мирового масонства. Сбежавший в 1861 году из Сибири в
Америку Бакунин при первой возможности переезжает в Лондон. Бакунин вступает в
организованный К. Марксом Интернационал. В прокламации "Начало революции",
Бакунин пишет: "Не признавая другой какой-либо деятельности, кроме дела
истребления, мы соглашаемся, что формы, в которых должна проявляться эта
деятельность могут быть чрезвычайно разнообразны. Яд, кинжал и т.п. Революция
все равно освящает в этой борьбе". Масонский дух бакунинских деклараций ясно
виден в каждой фразе.
9 сентября 1867 года в Женеве состоялся Конгресс "Лиги мира и свободы".
Это было время, когда прогрессивные недоросли всего мира возлагали
преувеличенные надежды на Первый Интернационал. На Конгрессе "Лиги мира и
свободы" присутствовали две революционные знаменитости: Гарибальди и Бакунин,
объявившие войну всему буржуазному миру. Посетил заседания Конгресса и бывший в
то время в Женеве Достоевский.
Ф. М. Достоевский написал о полученных на Конгрессе впечатлениях два
письма: одно Майкову, а другое Ивановой. Майкову Ф. Достоевский писал: "Писал ли
я Вам о здешнем мирном конгрессе? Я в жизнь мою не видывал и не слыхивал
подобной бестолковщины, но я не предполагал, чтоб люди были способны на такие
глупости. Все было глупо — и то, как собрались, и то, как дело повели и то, как
разрешили. Начали с предложения вотировать, что не нужно больших монархий и все
поделать маленькие, потом, что не нужно веры. Это было четыре дня крику и
ругательств. Подлинно мы у себя, читая и слушая рассказы, видим все превратно.
Нет, посмотрели бы своими глазами, послушали бы своими ушами".
Письмо Ивановой еще более яркое: "Я сюда попал прямо на конгресс мира, на
который приезжал Гарибальди, — пишет Достоевский 29 сентября 1867 года. —
Гарибальди скоро уехал, но что эти господа, которых я в первый раз видел не в
книгах, а на яву, социалисты и революционеры, врали с трибуны, перед 5.000
слушателей, то невыразимо. Никакое описание не передаст этого. Комичность,
слабость, бестолковщина, несогласие, противоречие себе — это вообразить нельзя.
И эта-то дрянь волнует несчастный люд работников. Это грустно. Начали с того,
что для достижения мира на земле нужно истребить христианскую веру, большие
государства уничтожить и поделать маленькие, все капиталы прочь, чтобы все было
по приказу и т.д. Все это без малейшего доказательства, все это заучено еще
двадцать лет тому назад наизусть, да так и осталось. И главное — огонь и меч и
после того как все истребится, тогда, по их мнению, и будет мир".
Конгресс "Лиги мира и свободы" был смотром европейского революционного
подполья перед подготовленным масонством разрушением монархии во Франции.
Выслушав произнесенную на конгрессе Бакуниным речь, Достоевский написал
свою знаменитую характеристику "великого анархиста": "Бакунин старый, гнилой
мешок бредней, ему легко детей хоть в нужник нести".
Бакунин звал молодежь проповедовать разрушение существующего
политического" и социального строя. Анархическое учение Бакунина еще более
заостряет Нечаев, открыто провозгласивший, что во имя всесокрушающей революции —
"Все позволено". Нечаев основал тайное общество "Народная расправа" и призывал
убивать всех, кто в той или иной форме поддерживает существующий строй.
Императору Александру Второму Нечаев обещал в своих прокламациях "казнь
мучительную, торжественную, перед лицом всего освобожденного люда, на развалинах
государства".
В "Катехизисе революционера" (составленном, по мнению одних
исследователей, Бакуниным для Нечаева, а, по мнению других, — самим Нечаевым)
даются следующие советы:
"Необходимо, чтобы он (кандидат в революционеры. — Б. Б.) был
атеистом... и был бы... врагом принципа всякой власти и чтобы он ненавидел все
ее применения и последствия как в области интеллектуальной и моральной, так и в
политической, экономической и социальной... Он должен, следовательно, ждать
уничтожения церкви, постоянных армий, нейтрализованной власти, бюрократии,
правительств, парламентов, университетов и государственных банков... Необходимо
уничтожить, так называемый, принцип национальности, принцип двусмысленный,
полный лицемерия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83