Страхующий наверху накидывает веревку на какой-нибудь надежный зубец скалы и становится пониже этого зубца. Один конец веревки бросается вниз, за другой конец страхующий держится, упираясь ногами. Внизу альпинист привязывается к веревке, и начинается движение по скалам. По мере того как альпинист поднимается, страхующий выбирает веревку, чтобы она всегда была почти натянута. В случае срыва альпинист провисает на веревке, ибо она тормозится о зубец, а страхующий крепко держит ее, иногда для надежности перекидывая через плечо и пропуская под мышку. Надо только не допускать маятника, то есть надо идти по скале прямо на страхующего. Если же отклонишься в сторону, то нетрудно догадаться, что при срыве не просто повиснешь на веревке, но полетишь по амплитуде и будешь качаться, а может быть, даже ударишься о скалу.
В этом заключается суть верхней страховки. Но как быть, если скалы не учебные, маршрут неизвестен, нет обходных путей и, чтобы организовать верхнюю страховку для всей восходящей группы, один альпинист должен сначала идти вверх? Тогда говорят, что он пошел с нижней страховкой. Представим себе действия альпинистов в этом случае. Группа остановилась на площадке, на которой удобно, во всяком случае, можно стоять. Уходящий вверх обвязывается концом веревки. Внизу ее будут крепко держать. Он прошел несколько метров – и тотчас должен найти каменный зубец, за который можно перекинуть веревку. Перекинув, сдвинулся влево и снова пошел вверх. Теперь если он сорвется, то повиснет на этом зубце (внизу веревку крепко держат), но он не должен уходить от зубца выше чем на три метра. В случае срыва ему придется пролететь три метра до зубца и три метра после зубца, то есть всего шесть метров. Это еще не опасно. При десяти метрах полета обвязывающая веревка в момент повисания ломает ребра. Так от зубца до зубца альпинист уходит вверх, пока не выберет удобной площадки, стоя на которой он мог бы страховать всю остальную группу уже верхней, более надежной страховкой. А потом все повторится сначала. Но только на новой над уровнем моря и на новой относительной – над ущельем, над долиной, над подножием горы – высоте.
Первая смена страхующих ушла вверх и сбросила нам концы веревок. Всего было восемь маршрутов, возрастающих по сложности от первого до восьмого.
Александр Александрович подошел к стене, показавшейся мне совершенно гладкой, и привязался к веревке.
– Страховка готова? – крикнул он наверх.
– Готова.
– Пошел!
Это уж про свои действия полагается крикнуть, что «пошел». А крикнув, надо идти. Согласитесь, что, крикнув «пошел», ничего больше нельзя делать, как идти. Не будешь, крикнув «пошел», стоять на месте и топтаться в нерешительности. Пошел так пошел.
Александр Александрович поднял руки, пошарил ими по поверхности скалы, поскреб железной подошвой о каменную плоскость и вдруг поднялся на полметра. Уперся в несуществующую шероховатость другой ногой, поднялся еще, перехватил руками, и не успели мы вглядеться как следует в его действия, как он уже стоял около страхующего и отвязывался от веревки, за какие-нибудь две минуты пройдя тот десяток метров, который определялся третьим маршрутом.
Один за другим стали раздаваться возгласы:
– Страховка готова?
– Готова.
– Пошел!
Надо сказать, боязни скал, боязни высоты, как таковых, и вообще страха ни у кого из нас не оказалось и в помине. Осталась только деловая часть наших занятий – залезть; остались расчеты – как залезть; осталось наблюдение за другими – как лезут они; осталось стремление пройти по порядку все маршруты.
Скажут: чего же бояться, если привязан к веревке и упасть не дадут. Да, но попробуйте привяжитесь к веревке и подойдите к краю крыши десятиэтажного дома или встаньте на верхний обрез фабричной трубы. Если не боязнь высоты, то, во всяком случае, некоторую неуверенность в поджилках вы почувствуете. Но если вас будет группа, если вам нужно будет заниматься конкретным делом на краю крыши, то для боязни, вообще для посторонних ощущений в вашем сознании не останется места, как это бывает у пожарных, у высотников-монтажников, у моряков, у шахтеров, у летчиков или на войне. И только в некоторые мгновения чувство реальности (реальной опасности) может проснуться, и человек на мгновение ужаснется своему положению в пространстве.
Александр Александрович Кузнецов, мастер спорта, делавший самые трудные маршруты, так называемые «шестерки», признался, что однажды на стене ему сделалось страшно. Не то чтобы страшно, но он отчетливо подумал про себя: почему я здесь? какая нелегкая занесла меня на эту стену? Ради чего я не дома, не в тепле за книгой, не на горизонтальной плоскости? Если останусь жив, больше никогда не пойду на стену…
Но потом, конечно, все прошло, и он снова ходил и делал «шестерки» с присущими ему ловкостью, техничностью и выносливостью.
– Что такое «шестерка»? – спросил я у Александра Александровича.
Я знал уже, что существует шкала сложности альпинистских маршрутов, и в этой шкале двенадцать категорий сложности. Однако эти двенадцать категорий зачем-то сведены к шести сдвоенным пунктам. Вместо того чтобы говорить «первая категория» и «вторая категория», говорят: один «А» и один «Б». Вместо третьей и четвертой категорий говорят: два «А» и два «Б»… Значит, «шестерка» (6А и 6Б) – это, по существу, одиннадцатая и двенадцатая категория трудности. Я это знал. Но я спросил у Александра Александровича, что конкретно, на деле, означает для альпиниста «шестерка»?
– Ну, cкажем, восемь дней на стене, – спокойно ответил Александр Александрович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54