Подумай. Тебе ведь нечего больше терять. Твои часы сочтены. Либо пассивная иртадизация, либо «псы»… А так ты вернешь хотя бы одну жизнь.
– Что помешает мне воскресить ее после твоей смерти?
– Ничего особенного, кроме кодов запуска «Алтаря», известных теперь, после смерти Ворга и Эртруза, только мне. Конечно, любой код можно взломать, но боюсь, у тебя просто не будет столько времени. За тобой идут охотники, Придержать которых могу только я. К тому же даже при самом удачном раскладе, если ты договоришься с охотниками не уничтожать тебя на месте и докажешь свою невиновность, ты все равно ничего не добьешься. Вся загвоздка в том, что в этом жалком мире, который ты так стараешься уберечь от моего пагубного влияния, запрещено создавать любые модели клонов и синторгаников для личных целей. Наказание – пожизненная каторга в местах, лишь немногим отличающихся от ада. И немедленное уничтожение «творения». Леди По снова умрет, но на сей раз по твоей вине. Несправедливо? Жестоко? Но ведь именно ты стоишь на стороне закона. Если же ты примешь мое предложение, я воскрешу По и отправлю ее назад в замок, да еще подкорректирую память так, что она даже не вспомнит о всех ужасах последних дней. После этого я замолвлю словечко и за тебя перед охотниками. Тебя арестуют, но не казнят и не убьют на месте, а просто упекут в камеру, откуда, я обещаю, ты выйдешь, как только я стану императором нашего мира. Поверь мне, ждать придется недолго. Можешь не терзать себя сомнениями – если я обещаю, я свое слово держу. Все будет так, как я сказал. Но если ты так жаждешь убить меня… Тогда прости. Умру я – умрет и последняя надежда воскресить твою возлюбленную. Умрет последняя крупица того мира, который ты по­терял. Ты действительно хочешь этого? Или мы договорились?
– А если я соглашусь на твои условия и получу назад По, то стану участником твоего безумного плана по созданию великой империи Крейда?
– План совсем не безумен. Скорее даже банален, а ты, по-моему, все еще не понимаешь сути вещей.
– Использовать мощь технологий нашего мира, чтобы уничтожать одни цивилизации и порабощать другие. В этом суть? – усмехнулся Кондор.
– Какая патетика! Даже тошно становится. Дурак ты, Кондор. Мы – новорожденные боги, разве ты не понимаешь этого? Мы разорвали тесную оболочку нашего мира и теперь, изучив Метамерию и получив кое-какие знания о ней, стали потребителями. Отныне наш мир, как любой новорожденный, начал расти, и его потребности растут вместе с ним. Назад возврата нет, как нет возврата младенцу обратно в утробу матери. Как видишь, все логично. Сегодня нам приходится кормить тринадцать миллиардов ртов. Все эти люди хотят хорошо одеваться, ходить в дорогие рестораны, вкусно есть и стильно развлекаться. Завтра их может стать двадцать миллиардов. Или двести, кто знает. Мы победили все известные болезни, изобрели сотни способов омоложения организма и продления жизни. Если не будет войн и болезней, а люди будут жить по нескольку сотен, а то и тысяч лет, как ты предлагаешь удерживать численность населения в определенных рамках? Запретить рождаемость? Ограничить число детей на одну семью? Или, может, устраивать лотерею смерти, где счастливчику достается билет на тот свет, желает он того или нет? Но кто позволит так издеваться над собственным народом? Тем более что теперь мы не ограничены пространством.
– Конечно, гораздо проще установить жесткую тиранию в других параллелях, чем в своем собственном мире.
– Нам нужны только их ресурсы. Возможно, рабочая сила. Не обязательно даже делать их рабами.
– В своих мечтах ты уже поработил их. Хочешь создать новую Римскую империю? Плебеи и патриции. Да ты настоящий псих, – со злостью сказал Кон­дор. – А как насчет тех, кто отдал жизнь во имя твоей великой империи? Моя жена, дочь, друг, невеста? Они были согласны с тобой? Ты спрашивал?
– Не надо нелепых обвинений, Кондор, жертвы есть всегда, – поморщился Крейд. – И кстати… Вот ты говоришь: твоя жена, дочь, брат, кто-то там еще… А твои ли они, ответь мне? Кем вообще ты считаешь себя? Кондоратом Ару? Кондором Игреем или… – Крейд не знал, как звали третьего, кем больше всего и был сейчас Кондор. – Но это не суть важно. Остается только вопрос: кто ты, безликий наносинтон? Не утруждайся, я сам отвечу тебе. Ты НИКТО. Ни один из трех синхронов, собранных в этом теле. Дерапсатия пожрала прежних тебя, словно конфету, ничего не осталось, только красивая обертка и немного шоколадной крошки. Так как же ты можешь утверждать, что я убил твоего друга, когда нет доказательств, что это был твой друг? А если так, то, значит, я не мог быть причастным к смерти твоей жены. Да, еще я умудрился похитить невесту! Но это совсем уже глупо. Или ты собирался стать двоеженцем? У Кондората Ару была жена, у князя Игрея – невеста, прекрасная юная княжна По. У тебя же нет никого. Ты – ноль, Кондор, ты НИЧТО. Ты новорожденный ублюдок дерапсатии, переполненный чувством вины за смерть людей, на которых не имеешь никаких прав. Уясни одно, Кон­дор: тебя прежнего уже нет и тебя нового еще нет, ты сейчас застрял где-то на стадии эмбриона. Думаю, пора сделать аборт.
Крейд все говорил и говорил, его слова казались болезненно правдивыми, но Кондор уже не слушал врага. Он просто не желал больше слушать речи безумца. Он мысленно прощался и просил прощения.
«Прости меня, любимая, – мысленно шептал он своей возлюбленной По. – Прости меня, но я не могу… Просто не могу отступить сейчас. Если я решусь все бросить, покорюсь, склоню голову перед этим безумцем, то возненавижу себя потом за неиспользованный шанс остановить его, пока это еще в моих силах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118