— Наверное, — я вырулил с бульвара Рузвельта. — Я тут повернул?— Да. Останови у второго столба. Я притормозил перед высоким домом.— А где оставить машину? Я проведу ночь с тобой.— Я, конечно, тебя не приглашала, но так уж и быть. Поставь машину за домом. И поспеши, дорогой, моя квартира на самом последнем этаже.Я завел машину в пустой гараж за домом и поднялся на лифте на верхний этаж.Квартира Глории состояла из маленькой спальни и просторной гостиной: уютно, но не слишком разгуляешься.Когда я открыл дверь, Глория поджидала меня на кушетке. Она уже успела переодеться в лимонно-желтый халатик. Она выглядела настолько прехорошенькой, что мне сделалось не по себе: как я мог забыть такую куколку?— Входи, Чед. Господи, как же я рада тебя снова видеть!— Я тоже рад, Глория, — сказал я, приближаясь к ней. Положив руки на ее мягкие бедра, я привлек ее к себе. — Тысячу лет не видел тебя.— А что случилось, Чед? Тебе тяжко пришлось?— Да. Знаешь, что она погибла?— Да, прочитала в газете. — Глория чуть отодвинула голову, продолжая прижиматься ко мне всем телом, и заглянула прямо в глаза.— Значит, теперь все ее деньги принадлежат тебе, Чед?— Кое-что из них. Она почти все раздала.— Почти все?— Да. Но не будем об этом. Мы можем заняться кое-чем более приятным, верно?Мы уже завтракали, когда Глория поведала нечто такое, что буквально сразило меня наповал.Началось с того, что она внезапно спросила:— Чед, дорогой, уж не влюбился ли ты, случайно? Я уплетал яичницу, которую приготовила для меня Глория, но не решился поднять голову и встретить взгляд девушки.— Ты слишком любопытна, Глория.— Мне просто подумалось, что, возможно, тебе самому хочется об этом поговорить. Мне-то какое дело? Я уже давно выкинула из головы все серьезные намерения насчет тебя. Расскажи мне все, и тебе полегчает.Я отодвинул тарелку и повернул стул так, чтобы сидеть вполоборота к окну.— Она была у Вестал секретаршей. Я и впрямь втрескался в нее по уши, но теперь все кончено, — сказал я деланно безмятежным тоном.— Бедненький Чед!Я встрепенулся и посмотрел на нее.— Что ты хочешь этим сказать, черт возьми? Она улыбнулась и потрепала меня по руке.— С тобой такое впервые, да? До сих пор ты всегда сам бросал своих женщин. Больно, да?Я выдавил улыбку. Вышло довольно натянуто.— Угу. А откуда ты знаешь?— Чувствую. Она красивая, Чед?— Не то слово! В ней было что-то такое, чего я не встречал ни у одной женщины. Это не опишешь.— Мне не понравился ее голос. Мне показалось, что она властная и своенравная. Я права, Чед?— Пожалуй, да. — Я начал ходить взад-вперед по комнате. Потом остановился, как громом пораженный. — А когда ты слышала ее голос?— По телефону. Я вернулась из Майами, узнала про твою жену и позвонила.— Ты звонила? А она мне ничего не сказала. Глория пожала округлыми плечами.— Я ее не виню.— Ты сказала ей, кто ты.— Нет, не успела. Она заявила, что тебя нет и бросила трубку. Но она солгала. Я слышала, как ты диктуешь письмо.Я похолодел.— Что… как… откуда ты знаешь, что я диктовал? Она посмотрела на меня, и ее синие кукольные глаза широко раскрылись.— Чед, дорогой, что с тобой? Чем я тебя напугала? Я подошел к ней и сел на кушетку.— А когда ты звонила?— Несколько дней назад. А почему это тебя так взволновало?— Отвечай на вопрос, черт побери! — заорал я. — Когда ты звонила? В какой день? Глория растерялась.— Прости, Чед. Я бы ни за что не позвонила, если бы знала, что это тебя так огорчит.Я схватил ее за плечи и резко встряхнул.— Ты ответишь мне наконец или нет?! Когда ты позвонила?— Позавчера, — пролепетала она, еле живая от страха. — Вечером.В тот самый вечер, когда я убил Вестал!— Во сколько?— Около девяти.— А ты не можешь вспомнить точнее? Черт бы тебя побрал! Точнее!— Чед, дорогой, мне больно. Что я сделала такого?— В котором часу ты звонила? — завопил я.— В начале десятого. Минут в двадцать десятого.— И ты слышала, что я диктую письмо?— Да. Ты меня пугаешь. Случилось что-то плохое?— Заткнись! Значит, ты позвонила позавчера в двадцать минут десятого, да?Она кивнула головой.— А кто снял трубку?— Наверное, она. Та девушка, которую ты… с которой ты…— Женский голос?— Да.— Что она сказала?— Я спросила тебя. Она сказала, что тебя нет. Но я слышала твой голос. Ты диктовал деловое письмо. Я решила не мешать тебе, поэтому не стала настаивать. А она положила трубку.Я отпустил ее. Мне было так плохо, что ноги подкашивались.— Чед, дорогой!— Заткнись, черт бы тебя побрал!Она соскочила с кушетки и бросилась к бару. Надо отдать Глории должное, она знала, как поступать в критических случаях. Огромный стакан виски, который она мне всунула в руку, уложил бы даже мула.Я выпил виски, как воду. Не забери Глория пустой стакан из моей дрожащей руки, я бы его выронил.— Господи, как ты меня пугаешь. Что стряслось, Чед? На тебе лица нет!Виски чуть прояснило мне голову.Я посмотрел на Глорию.— Ты уверена, что слышала, как я диктую письмо?— Да. Что-то насчет «Конвей Симент».— А женский голос тем не менее сказал, что меня нет.— Да.— Ты хорошо ее слышала?— Да. Хотя она… она нервничала. Ее голос прерывался.— Ладно. — Я поднялся на ноги. — Оставь меня на минуту: я должен подумать.Она сидела на кушетке, не сводя с меня глаз. Лицо Глории было белым как полотно, в глазах застыл испуг.Я не мог сосредоточиться.Мысли путались.Я дрожал с головы до ног. В ушах звучал голос Леггита после боксерского поединка: «…Это все от излишней самоуверенности. Например, кто-то совершает убийство, продумывает все до мелочей, чтобы замести следы; фабрикует железное алиби или делает так, чтобы подозрение пало на кого-то другого. И потом думает, что ему уже ничего не грозит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58