Прекрасная погода и приятно пройтись, — сказал Сик, поло — жив свою черную и грязную шляпу, на стул. — Он смотрел, как Бордингтон обошел письменный стол и взял роман о Форсайтах. — Надеюсь, что ваша жена чувствует себя хорошо.
— Она чувствует себя прекрасно, благодарю вас, — ответил Бордингтон, зная, что все это касалось упражнений в английском языке, и что Сик совершенно не интересуется его женой. — Надеюсь, что ваша жена также чувствует себя хорошо. — Он протянул Сику книгу.
— Да, она чувствует себя хорошо, — сказал Сик, скрестив свои толстые ноги. — Я благодарю вас, — добавил он.
— Ну что же, начнем, — продолжал Бордингтон, стараясь говорить твердо. — Не продолжите ли вы чтение? Вы отлично вчера читали. Я отметил место, с которого вы должны продолжать.
Сик снова посмотрел на него, с трудом устраиваясь на стуле, и, держа книгу довольно далеко от лица, начал читать. Бордингтон, заложив руки за спину, стал медленно ходить по комнате. Он спрашивал себя, не слышит ли Сик беспорядочные удары его сердца. Мускулы его ног расслабились, и ему очень хотелось сесть, но нужно было действовать быстро. Это была, может быть, последняя и единственная возможность остаться на свободе.
— Секунду, — проговорил он, останавливаясь. Его профессиональное чутье преподавателя заставило его забыть срочность ситуации. — Вы поняли содержание этой фразы? Не прочитаете ли вы ее еще раз?
Своим глухим голосом Сик повторил:
— Прекрати! Я ведь тебе сказал, что мы получили удар. — Устремив взгляд на текст, он нахмурил брови и покачал плешивой головой. — Нет, я не понимаю, что это означает.
"Прекрати — значит перестань говорить, — пояснил Бордингтон и его пальцы обхватили дубинку в кармане. — Мы получили удар — означает неудачную игру. Теперь вы понимаете?
— Да, — ответил Сик.
— Тогда, прошу вас, продолжайте.
Бордингтон снова заходил по комнате. Теперь он находился позади Сика. Пальцами, мокрыми от пота, он вынул дубинку и посмотрел на огромный плешивый череп. Какие мысли могли мелькать под этой коробкой? Сик в самом деле собирался задержать его и привести к Малиху.
Сик теперь читал выступление одного из Форсайтов с трибуны. Внезапно он остановился, как будто почувствовал то, что должно было произойти. В тот момент, когда он поворачивал голову к Бордингтону, тот с остановившимся дыханием ударил его.
Мешок, наполненный песком, ударил по голове Сика. Материя разорвалась, и песок с кусками железа посыпался на ковер. Сик остался неподвижным, опустив большую голову на грудь, и песок блестел на его плешивом черепе, вокруг ушей и воротника, покрытого перхотью. Пустой мешок свисал с пальцев Бордингтона, и тот с ужасом смотрел на него. Потом коренастое тело внезапно наклонилось, Сик соскользнул со стула и повалился на ковер инертной массой мятой одежды. Бордингтон выпустил лохмотья мешка и устремился в спальню неверными шагами. Он вытащил из-под кровати свой чемодан, схватил черный плащ, который стал настоящей формой в Праге, и быстро вернулся в гостиную. Сик лежал в прежнем положении. Мысль, что он убил его, повергла Бердингтона в панику, но ему нельзя было терять ни минуты. Он вышел из квартиры и стал быстро спускаться по лестнице.
Спустившись на лестничную площадку первого этажа, он услышал, как кто-то поднимается. Заколебавшись, он остановился. Спрятаться было некуда. Если это был его сосед, он удивился бы при виде чемодана. Он все еще находился в нерешительности, когда появилась его жена Эмили.
Эмили, которой теперь было сорок лет, была маленькая и полная. Ее обесцвеченные волосы были причесаны, как гнездо птицы, голубые глаза погрузились в жир, а жалкое платье пыталось как-то скрыть ее ужасную фигуру. Они посмотрели друг на друга.
Эмили опустила взгляд на чемодан, потом снова посмотрела на Бордингтона, который с жалкой улыбкой на губах задавал себе вопрос, не следует ли ему убить ее.
— Итак, ты уходишь, — сказала Эмили. Она всегда говорила с ним по-чешски. — Почему у тебя такой испуганный вид? Не воображаешь ли ты, что это меня стесняет?
Он глубоко дышал, отдавая себе отчет, что готов был убить ее.
— Да, я ухожу, — дрожащим голосом ответил он. — Прощай, Эмили. Надеюсь, что с тобой все будет благополучно. Не поднимайся сразу же в квартиру… вернись обратно и продолжи свои покупки.
Она переложила из одной руки в другую свою тяжелую сумку для провизии.
— Итак, ты, наконец, решился присоединиться к своей шлюхе, — сказала она.
— Хорошее избавление! Я ожидала этого момента и я в восторге, что ты уходишь.
Бордингтон понял упрек.
— Я огорчен… Ты прекрасно выкрутишься. Твой отец…
— Не говори мне о том, что я должна делать! Отправляйся к своей шлюхе!
Она повернулась и стала медленно подниматься.
— Эмили! Не ходи наверх! — Бордингтон в ужасе повысил голос. — Возвращайся за своими покупками. Я… я был вынужден ударить… Он наверху. Она остановилась, чтобы посмотреть на него.
— Дурак! — проговорила она с презрением в голосе. — Ты воображаешь, что далеко уйдешь?
Бордингтон понял, что теряет время. Он посмотрел на нее, зная, что видит ее в последний раз. Его взгляд упал на красную капусту, видневшуюся из сумки. У нее всегда была слабость к красной капусте.
— Прощай, Эмили!
Бросив на нее взгляд через плечо, он увидел, как согнувшись под тяжестью своей сумки для провизии, с холодным лицом, она смотрела на него, прищурив глаза. В тот момент, когда он подошел к входной двери, он услышал, как она тяжело спускалась позади него. Он не мог винить ее в этом.
Он быстро вышел на узкую улицу, пристально вглядываясь в каждую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9