«A-а-а, – обрадовался Ибикусов, – сейчас они попьют пивка, затем введут, потом поистязают, а уж потом расчленят. Ах, как кричит, как кричит! Эти чарующие звуки ласкают слух. Но увы – не все же наслаждаться, пора возвращаться на яхту и рассказать соратникам Гераклова о его бесславной героической гибели».
Ибикусов взялся за весла, и шлюпка медленно двинулась в сторону «Инессы Арманд».
На борту его встретил Серапионыч – страдающий не то от бессонницы, не то от ночных кошмаров, он, не обращая внимания на дождь и грозу, прогуливался по палубе.
– Где вы были? – строго спросил Серапионыч Ибикусова. – Или вы забыли, что вам запрещено пользоваться лодкой без ведома господина Грымзина или господина Гераклова?
– Я плавал как раз вместе с Геракловым, – возразил Ибикусов.
– И где же он?
– На острове, в лапах пиратов. Ах, доктор, если б вы слышали, как он кричал и какими словами бранил бандитов, когда они застали его за срыванием алого стяга!
– Нет, все-таки понесла его нечистая! – с досадой сказал Серапионыч. – Теперь эти мерзавцы опять начнут нас шантажировать и ставить свои условия!
– Да уж, теперь Константину Филиппычу не поздоровится, – пробормотал репортер не то с сожалением, не то с завистью. – Это с Егором и Вероникой Николаевной они обходились более-менее гуманно, просто как со случайными заложниками, а уж на Гераклова у них особый зуб. И я не удивлюсь, если они захотят его распять прямо на самолете, а потом...
– Знаю-знаю, – поспешно перебил Серапионыч. – От этой разбойничьей шайки можно ожидать всего чего.
– Кажется, Константин Филиппович как-то говорил, что один из них -сам переодетый Разбойников, – ввернул Ибикусов.
– Ну, тогда ему хана, – махнул рукой доктор. – Хотя насчет Разбойникова я все же сомневаюсь. Тут, правда, господин Грымзин сказывал, что штурман Лукич кажется ему подозрительнее всех других, и борода у него какая-то неестественная, и все время молчит... Да, пожалуй, Лукич может оказаться и Разбойниковым. Ах, бедный, бедный Константин Филиппович...

* * *

Лукич и Степановна вели Гераклова к рыбацкому домику. Политик не сопротивлялся, но шел с гордо поднятой головой.
– Это вам даром не пройдет! – храбрился он. – Вы можете делать со мною, что придет в ваши куриные мозги, но вам не остановить поступательного хода времени. Это я говорю как бывший учитель истории. Колесо вспять не повернете! Черт, да потише вы, не видите, что там камни...
Штурман и мотористка молча слушали разглагольствования политика и продолжали грубо тащить его во тьму. Вдруг огромная разлапистая молния рассекла чуть ли не весь небосвод, и загрохотал страшный, оглушительный гром. Все трое вздрогнули.
– Вот она, очистительная гроза народного гнева! – воскликнул Гераклов, едва гром утих. – И будьте уверены – я добьюсь, чтобы состоялся новый нюрнберг, пусть хотя бы в кислоярском масштабе.
Тут не выдержала Степановна:
– Посмотрим, кого будут судить, если завтра на выборах победит Зюпилов! Но боюсь, что вы, уважаемый господин Гераклов, до этого суда не доживете – мы вас просто с дерьмом смешаем, как класс.
– Получите дополнительную статью за убийство. – Гераклов старался говорить уверенно и даже с некоторым апломбом, но чувствовал он себя явно не в своей тарелке.
– Это не убийство, а уничтожение непримиримого классового врага! -вдруг заявил молчаливый штурман. – Мы, борцы за справедливость...
– Какие вы борцы! – презрительно перебил Гераклов. – Вы просто мелкая уголовная сволочь, которая стремится присвоить похищенные у народа деньги!
– Ага! – ядовито сказала Степановна. – A вы их, конечно же, хотите народу вернуть, не так ли?
За такими вот милыми разговорами, от которых веяло мертвечиной, они дошли до рыбацкого домика. Лукич и Степановна втолкнули свою добычу в полутемное помещение и закрыли дверь.
Гераклов огляделся. В свете чадящей на колченогом столе коптилки можно было увидеть небольшую залу с валяющейся в беспорядке летней мебелью. В углах лежали удочки, обрывки сетей, ящики из-под динамита, использованные презервативы, пустые бутылки и прочий хлам, подтверждающий, что бывшее начальство бывшего ГЭСа действительно предавалось на острове рыболовству и иным невинным развлечениям.
Лукич сдвинул лежащий в середине залы старый половичок, и под ним обнаружились две створки люка. Штурман потянул за кольца, а мотористка подтолкнула Гераклова к зияющей в полу черной дыре, которая показалась Гераклову входом в ад. Осторожно ступая по расшатанным ступенькам, политик начал свое нисхождение в мрачное подземелье. Лукич со Степановной двинулись следом.

* * *

Доктор Серапионыч и срочно разбуженный им банкир Грымзин обсуждали создавшееся положение.
– Ну так что же вы предлагаете, доктор? – зевая, спросил Грымзин.
– Надо Константина Филипповича как-то выручать, понимаете ли.
– И не подумаю! В конце концов, предупреждали же его, чтобы не совался на остров. Пускай теперь пеняет на себя.
Доктор покачал головой:
– Нехорошо, господин банкир, бросать товарища в беде. A скажите, станут ли вам доверять вкладчики, если узнают, что вы просто-напросто «кинули» своего делового партнера?
– Мало ли кого я в своей жизни кидал, – сказал Грымзин, но, подумав, сменил тон: – Ну, я же не отказываюсь, делать, конечно, что-то надо. Но что делать – ума не приложу.
– Не сомневаюсь, что уже утром они прибудут за едой, – ухмыльнулся доктор. – И тут все зависит от того, какую линию поведения мы с вами изберем. У меня тут появилась одна задумка...

* * *

На круглом столике в канделябре, сымпровизированном из трех пустых бутылок из-под шампанского, горели свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138