– Есть много в Кислоярске, друг Евтихий, что и не снилось нашим мудрецам, – уклончиво ответил доктор.
– Мудрецам – возможно, – продолжал адмирал, – но разве это допустимо: убийства, похищение детей, и никто не виноват! Может быть, конечно, у вас в Кислоярске это в порядке вещей...
– Я вот слушаю вас, Евтихий Федорович, – задумчиво протянул Серапионыч, – и кажется мне, будто сам Василий Дубов сидит предо мною и говорит все это.
– Да? – немного смутился адмирал. – Я вообще-то мало был знаком с покойным Василием Николаичем. Когда он приезжал в Москву, нас познакомила Надежда Чаликова. Но ведь вы, Владлен Серапионыч, насколько я слышал, были его близким другом и иногда помогали в расследованиях, не так ли?
– Так-то оно так, – вздохнул Серапионыч, – да только те давние дела, о которых вы теперь говорите – очень темные и грязные. Я бы, знаете, не стал в них соваться...
– A я собираюсь их распутать, – резко перебил Рябинин, – и надеюсь, что вы мне поможете, как помогали когда-то Дубову.
– Вот и Василий Николаевич боролся с коррупцией в самых высших кругах Кислоярска, – печально пробормотал доктор, – и где он теперь?
– A и вправду, – тряхнул бородкой адмирал. – Как говорится, что мне Гекуба? Живите и дальше в ваших Кислоярских нечистотах, мне-то что за дело? – Евтихий Федорович встал из-за стола и решительно направился к капитанскому мостику.
– Погодите, – остановил его Серапионыч. Адмирал вернулся. – Пожалуй, вы правы, Евтихий Федорович. Но чем я могу вам помочь?
– Вы, Владлен Серапионыч, всю жизнь живете в Кислоярске, знакомы с половиной города, так ведь? И неужели ничего не слышали, никаких слухов, сплетен, в конце концов? Ведь здесь даже любая сплетня может стать первой ниточкой к отгадке.
– Вы, дорогой адмирал, говорите прямо как покойник Василий Николаич... – Произнеся это, доктор надолго замолк. Адмирал не торопил его. – Ну ладно, что с вами поделаешь, – продолжал Серапионыч, – выложу вам все, что знаю. Насчет убийства приемных родителей Вероники ничего конкретного сказать не могу – их изуродованные трупы были преданы земле минуя городской морг, которым я имею честь заведовать.
– Почему, как вы думаете? – спросил адмирал.
– Ну, вы же сами говорили – дело подозрительное. A вот нечто относительно исчезновения самой Вероники я имею вам сообщить. Может быть, это и станет первой ниточкой – кто знает? – Доктор вновь немного помолчал. – Это было – когда же это было? Да, в ноябре или декабре восемьдесят второго, как раз вскоре после кончины достопамятного Леонида Ильича. Ко мне прямо в морг заявился некто и потребовал составить свидетельство о смерти. Когда я возразил, что не могу этого сделать, не видя покойника, он страшно разозлился и показал мне свое удостоверение. Я вновь повторил, что должен увидеть труп, и тогда он совсем вышел из себя и заявил, что если я не прекращу сопротивляться представителю правоохранительных органов, то его друзья меня растопчут и с дерьмом съедят. A что мне оставалось? Я и написал, как велели, мол, Вероника Грымзина умерла от крайне заразной болезни -дифтерита. Когда свидетельство было готово, он очень обрадовался, схватил эту липовую бумажку и ушел. Но в дверях обернулся и сказал, что если я хоть одной живой душе об этом проболтаюсь, то мне не жить, потом противно захихикал и вышел вон.
– И кто же был этот «некто»? – спросил адмирал. Серапионыч минуту молчал, как бы борясь с самим собой, но потом решительно выдавил:
– Антон Степанович Рейкин.
– Прокурор?
– Да. Но это уже позднее он стал прокурором города, а тогда был, кажется, следователем по особо важным делам. Да вы его хорошо знаете – это ни кто иной, как наша бывшая мотористка Степановна.
– A неплохая была мотористка, – вздохнул адмирал. – Господину Гераклову до нее еще расти и расти... Но Рейкин, вы полагаете, действовал не по своему почину?
– Думаю, что нет, – еще немного помолчав, ответил доктор. – Тут явно стоял кто-то повыше... И вообще, Евтихий Федорыч, зря вы в это впутываетесь. И меня вот впутали... Ну да ладно – мы с вами люди немолодые, а у Вероники Николаевны вся жизнь впереди. Так что подумайте пока не поздно, прежде чем ворошить этот гадюшник.
– Врагу не сдается наш грозный Варяг! – решительно заявил адмирал.

* * *

После обеда адмирал подошел к Грымзину, который все увереннее входил в роль штурмана:
– Евгений Максимыч, я должен с вами поговорить по важному делу.
– Да, пожалуйста, – не выпуская штурвала, обернулся к нему банкир.
– Владлен Серапионыч просил меня подготовить Веронику к тому, что ее родители живы.
– Это он правильно придумал. A то если даже я от такого известия грохнулся в обморок...
– Ну вот именно. А для этого я должен знать историю ее похищения.
– Я и сам хотел бы знать историю ее похищения, – вздохнул банкир.
– A все-таки?
– Случилось это в восемьдесят втором году, – начал свой рассказ Грымзин. – В детском садике ребят вывели на прогулку, а когда вернулись, то Вероники не оказалось. Куда и как она пропала – никто не заметил. Ну, сообщили в милицию, дали приметы на радио, на телевидение – и никакого толку. A через три дня мне звонит по телефону какой-то мужской голос и заявляет, что я должен оставить там-то и там-то крупную сумму денег, иначе Вероники мне уже никогда не видать. И я отнес и положил.
– Постойте-постойте, – перебил Рябинин. – Что значит – отнес и положил?
– Евтихий Федорович, у вас когда-нибудь похищали ребенка? – вопросом на вопрос ответил Грымзин.
– Да нет, я не о том. Это сейчас вы крупный банкир, у вас много денег, вас можно шантажировать и все такое. Но ведь тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138