В этой комнате будут жить четыре великих княжны. Они приедут в мае. И, пока не привезут их походные кровати, будут спать на матрасах прямо на полу.Обе эти комнаты как раз находились прямо над той полуподвальной комнатой.Рядом с комнатой великих княжон в столовой с видом на сад спала Анна Демидова. В большой зале (гостиной) — Боткин, Чемодуров и Седнев.Еще одна, пока запечатанная комната предназначалась для Алексея.Наискосок от великих княжон — комната коменданта, с финиковыми обоями в золотой багетной раме и головой убитого оленя. И еще одна — рядом с комендантской — отведена под караул.Завершала декорацию уборная («ватерклозет» — как именовал ее царь). Фаянсовое судно, оставшееся от инженера Ипатьева, будет загажено комендантом и караульными. И среди бесстыдных рисунков на стенах уборной, изображавших царицу и Распутина, среди матерных изречений охраны и размышлений типа: «Писал и сам не знаю зачем, а вы, незнакомые, читайте» — надпись на бумаге, приколотая к стене: «Убедительно просят оставлять стул таким же чистым, как его занимали». Это совместное творчество бывшего царя и его лейб-медика Боткина.Войдя в комнату, Аликс подошла к правому окну, на косяке начертила карандашом свой любимый знак — «свастику» и число прибытия: 17(30).Другую «свастику», как заклинание, она начертила прямо на обоях над кроватью, где должен был спать Бэби.17(30) апреля — так, сама того не зная, она обозначила начало последней Игры с последним царем.Игра началась сразу. ПОСЛЕДНЯЯ ИГРА (УРАЛЬСКИЙ ДНЕВНИК АРЕСТАНТА) Прибывшие вещи вынесли в коридор и в присутствии бывшего воспитанника Кадетского корпуса, а ныне члена Уралисполкома Дидковского и бывшего слесаря, а ныне коменданта Авдеева начался осмотр.Открывали чемоданы, тщательно просматривали. Осмотрели ручной саквояж Аликс. Забрали фотоаппарат (это запомним!), который она привезла еще из Царского, и еще забрали, как напишет комендант Авдеев в своих «Воспоминаниях», — «подробный план города Екатеринбурга». Как он мог очутиться в ее саквояже, если они предполагали, что едут в Москву? Впрочем, даже если и не мог — то должен был там очутиться. Как два пистолета, которые «нашлись» у князя Долгорукова.Открыли даже флаконы с лекарствами — перерыли всю ее походную аптечку.Из дневника: «17(30) апреля. Осмотр вещей был подобен таможенному: такой строгий, вплоть до последнего пузырька аптечки Аликс. Это меня взорвало и я резко высказал свое мнение комиссару…»Аликс не понимает причины этого обыска. Она нервничает, возмущается: «Истефательство!» Ее акцент вызывает улыбки обыскивающих: смешон бессильный гнев бывшей императрицы. А она продолжает гневный монолог, она вспоминает даже «хосподина Керенского». Она приводит в пример этого революционера, который, тем не менее, был джентльмен. Слово «джентльмен» очень веселит бывшего слесаря Авдеева… И, наконец, не выдержал Николай. Он заявил: «До сих пор мы имели дело с порядочными людьми!» Это было высшее проявление гнева воспитаннейшего из монархов.Зачем проводили этот обыск?Чтобы продемонстрировать им условия новой жизни в столице Красного Урала? Но лишь отчасти.Искали драгоценности. Те легендарные царские драгоценности… «Шпион» не дремал, ему, видно, стало известно в Тобольске, что Аликс употребляла слово «лекарство», когда говорила в присутствии чужих о драгоценностях (так она будет называть их и в письмах к дочерям из Екатерин-бурга). Вот почему они так тщетно и тщательно осматривали флаконы с лекарствами. Но ничего не нашли…Теперь стало ясно: драгоценности остались в Тобольске.Но была третья причина жестокого досмотра. И тоже — из главных. Со дня прибытия Семьи в Екатеринбург начинают собирать улики «монархического заговора». Потому и забрали фотоаппарат — улика. Потому будто бы обнаружилась у нее карта Екатеринбурга — еще улика. Плюс слух о двух пистолетах, отобранных у несчастного Вали, — уже цепь улик.С екатеринбургского вокзала началась последняя Игра с царем: мы назовем ее — «Игра в монархический заговор».Заговор — на основании которого они должны быть расстреляны!«Справедливая кара» была решена с самого начала…Из дневника: «21 апреля… Все утро писал письма дочерям от Аликс и Марии. И рисовал план этого дома».Он хочет, чтобы в Тобольске представляли будущее жилище. Он подготавливает их к встрече с этим тесным домом. Но: «24 апреля… Авдеев — комендант вынул план дома, сделанный мною для детей третьего дня на письме, и взял его себе, сказав, что этого нельзя посылать».В своих «Воспоминаниях» Авдеев совсем иначе опишет этот случай: «Однажды при просмотре писем мною было обращено внимание на одно письмо, адресованное Николаю Николаевичу (! — Авт.). При просмотре в подкладке конверта был обнаружен листок тонкой бумаги, на которой был нанесен план дома». И далее Авдеев описывает, как он вызывает в комендантскую Николая и как тот лжет, запирается, просит прощения у коменданта… Это не просто вымысел. План дома, якобы запрятанный под подкладку конверта, — еще одно «неопровержимое доказательство». Как и «испуганный и разоблаченный Николай»… Шьют дело! И ждут.Пока приедут дети из Тобольска. И с ними приедут драгоценности. «ДЫШАЛ ВОЗДУХОМ В ОТКРЫТУЮ ФОРТОЧКУ» «17 апреля… Караул помещался в двух комнатах около столовой, чтобы идти в ванную и в ватерклозет, нужно было проходить мимо часового и караульного у дверей».Но уже 20 апреля караул переведен в нижнее помещение, где была «та самая комната». И они, еще столь недавно владевшие великолепнейшими дворцами, счастливы этому новому удобству и открывшемуся простору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163