„Вы поставили ставку на императорскую корону? Она бита, получите сдачи одну пустую коронованную голову!“ (Видимо, из-за этой образной фразы публициста Сафарова пошла легенда об отрезанной „коронованной голове“, которую вывез Юровский в Москву.) 21 июля. Инженера Ипатьева вызвали в Совет и передали ему обратно ключи от его собственного дома.Что он почувствовал, когда зашел в замусоренный, страшный свой дом, хранивший вечный ужас ночи 17 июля? ГЛАВА 15. Расследование начинается 25 июля большевики сдали Екатеринбург, и в город вошли части сибирской армии и Чехословацкий корпус. И сразу бросились белые офицеры в Ипатьевский дом.Дом представлял из себя зрелище поспешного отъезда. Все помещения были сильно замусорены. По комнатам разбросаны булавки, зубные щетки, гребенки, щетки для волос, пустые пузырьки, поломанные рамки от фотографий. В гардеробе висели пустые вешалки, и все печи в комнатах были забиты золой от сожженных вещей.В столовой возле камина стояло пустое кресло-каталка. Старое, вытертое кресло на трех колесиках, где, болея ногами, изнемогая от постоянной головной боли, провела она почти все дни. Последний трон императрицы Александры Федоровны.В комнате дочерей была пустота. Коробка с одной конфеткой монпансье, судно больного мальчика — вот и все вещи. И еще на окне висел шерстяной плед. Походные кровати великих княжон нашли в комнатах охраны. И никаких ювелирных вещей, никакой одежды в доме! Хорошо поработал Григорий Никулин с товарищами.По комнатам и на помойке у дома Попова, где жила охрана, валялось самое драгоценное для Семьи — иконы. Остались и книги. Ее коричневая Библия с закладками, «Молитвослов», «О терпении скорбей…» и, конечно же, «Житие Святого Серафима Саровского…», Чехов, Салтыков-Щедрин, Аверченко, тома «Войны и мира» — все это было разбросано на полу по комнатам или валялось на помойке.В их спальне нашли хорошо выструганную доску — это и была та доска, на которой играл и ел больной мальчик. И еще было множество пузырьков со святой водой и лекарствами. В прихожей валялась коробка. В ней были волосы великих княжон, остриженные в февральские дни, когда они болели корью.В столовой нашли чехол со спинки кровати одной из великих княжон. Чехол этот был с кровавым следом обтертых рук.На помойке в доме Попова нашли Георгиевскую ленточку, которую царь до последних дней носил на шинели. К тому времени в Ипатьевский дом уже пришли бывший его жилец лакей Чемодуров и воспитатель Жильяр.Чемодуров — старый лакей, вечный тип верного русского слуги, преданный чеховский Фирс, который всю жизнь как за ребенком ходил за своим господином.С Чемодуровым царь приехал из Тобольска, но, когда в Ипатьевский дом вместе с детьми приехал другой лакей, молодой Трупп, он решил отпустить больного старика, отдохнуть и подлечиться. Но не ездят лечиться в такие времена царские лакеи — отправили в тюрьму старика Чемодурова. Горевал он в тюрьме и не знал, что тюрьма спасет ему жизнь — там он благополучно досидел до прихода белых. И вот привели его в Ипатьевский дом. Когда среди разбросанных по дому святых икон Чемодуров увидел образ Федоровской Божьей Матери, старый слуга побледнел. Он знал, что с этой иконой госпожа его живой никогда не рассталась бы! Нашли на помойке и другой ее любимый образ — святого Серафима Саровского. Глядя на страшное разорение, верный лакей все продолжал искать «носильные вещи» своего господина. В который раз перечислял он следователю все, что они привезли из Царского Села: «Одно пальто офицерского сукна, другое — простого солдатского. Одну короткую шубу из романовской овчины, четыре рубахи защитного цвета, 3 кителя, 5 шаровар, и 7 пар хромовых сапог, и 6 фуражек». Все запомнил старый слуга. Но — ни рубах, ни кителей, ни полушубка…Книги и иконы посреди «мерзости и запустения» — вот это и был портрет свершившегося.Но среди книг нашлось, быть может, самое важное…Книги великой княжны Ольги… «Орленок» Ростана по-французски. Она взяла с собой историю жизни сына свергнутого императора Наполеона. Старшая дочь другого свергнутого императора перечитывала историю мальчика, который до конца оставался верен поверженному отцу.Как и тот мальчик, она обожала отца. На груди носила образ святого Николая (скоро найдут его на дне грязной шахты). В Екатеринбурге у них было много времени для разговоров. И она, боготворившая отца, конечно же, была отражением его тогдашних мыслей. И эти мысли — в стихотворении, переписанном рукой Ольги и заложенном ею в книжку. Оно осталось в ней как завещание — его и ее завещание — тем, кто придет в ограбленный дом.«Молитва.Пошли нам, Господи, терпенье В годину бурных мрачных дней Сносить народное гоненье И пытки наших палачей.Дай крепость нам, о, Боже правый, Злодейство ближнего прощать И Крест тяжелый и кровавый С Твоею кротостью встречать.И в дни мятежного волненья, Когда ограбят нас враги, Терпеть позор и оскорбленье, Христос Спаситель, помоги.Владыка мира, Бог вселенной, Благослови молитвой нас И дай покой душе смиренной В невыносимый страшный час.И у преддверия могилы Вдохни в уста Твоих рабов Нечеловеческие силы — Молиться кротко за врагов».«И Крест тяжелый и кровавый…» «Молиться кротко за врагов…» Мученический венец. И — Прощение…Со второго этажа дома перешли на первый — в комнаты охраны. Здесь царил тот же беспорядок.И только одна комната… Чтобы попасть в ту комнату со второго этажа из комнат Семьи, нужно было сначала спуститься по лестнице и выйти во двор, затем пройти по саду, войти в другую дверь и, пройдя через всю анфиладу комнат первого этажа, где жила охрана, попасть в маленькую прихожую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163