Р(омано)вы ни о чем не догадывались».Павел Медведев: «Наследника царь нес на руках. Государь и наследник одеты были в гимнастерки с фуражками на головах. Государыня и дочери в платьях без верхней одежды. Впереди шел государь с наследником. При мне не было ни слез, ни рыданий и никаких вопросов. Спустились по лестнице, вошли во двор, а оттуда через вторую дверь в помещение нижнего этажа. Привели их в угловую комнату, смежную с опечатанной кладовой. Юровский велел принести стулья».Юровский: «Ник(олай) нес на руках Алексея, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, А(лександра) Ф(едоровна) спросила: „Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?“ Ком(ендант) велел внести два стула. Ник(олай) посадил на один А(лексе)я, на другой села А(лександра) Ф(едоровна). Остальным ком(ендант) велел встать в ряд».Стрекотин: «Всех их ввели в ту комнату… Рядом с моим постом. Акулов (Никулин) вскоре вышел и, проходя мимо меня, сказал, для наследника понадобилось кресло… видимо, умереть он хочет в кресле… Ну что ж, принесем».Никулин приносит те два стула, о которых писал Юровский. Один — для царицы, другой — для Алексея. Стулья — не были капризом Александры Федоровны. Она не могла долго стоять, у нее вечно болели ноги. Поэтому и привезла она кресло-каталку. Не мог стоять и мальчик, у которого был тогда приступ болезни. Вот отчего они «захотели умереть в креслах».Медведев: «Государыня села у той стены, где окно ближе к заднему столбу арки. За нею встали три дочери. Государь… в центре, рядом наследник, за ним встал доктор Боткин. Служанка — высокого роста женщина встала у левого косяка двери, ведущей в кладовую. С ней встала одна из дочерей. У служанки была в руках подушка. Маленькие подушечки были принесены царскими дочерьми; одну положили на сиденье стула наследника, другую государыне».В это время Дерябин видит ту же картину, но с другой точки — через окно полуподвальной комнаты: «Они разместились так: в комнате справа от входа находился Юровский, слева от него стоял Никулин, латыши стояли рядом в самой двери, сзади них стоял Медведев (Пашка)».Дерябин видит через окно часть фигуры и главным образом руку Юровского. Он видел, что Юровский говорит что-то, махая рукой. Что именно он говорил — Дерябин не мог передать. Ему не слышно было слов.Стрекотин: «Юровский скорым движением рук направлял куда кому нужно становиться. Спокойно тихим голосом: „Пожалуйста, вы станьте сюда, а вы — сюда… вот так, в ряд…“ Арестованные встали в два ряда, в первом ряду — царская семья, во втором — их люди. Наследник сидел на стуле… в первом ряду стоял царь, в затылок ему стоял один из лакеев…»Да, Николай именно стоял. Все было так же, как при том последнем молебствии, когда раздалось «Со святыми упокой».Все ясно в этой сцене. Неясно только одно: почему они так картинно построились? Ну тогда, когда слушали молебен, они построились перед отцом Сторожевым и дьяконом. Но теперь? Когда они пережидают? Ведь так объяснил им Юровский: «пережидают возникшую опасность». Почему же они так странно, живописно выстроились? И почему попросили только два стула, ведь «пережидать» придется неизвестно сколько? ФОТОРАССТРЕЛ Этот человек позвонил мне по телефону после опубликования первой моей статьи. Он начал сразу: «Я расскажу вам то, что говорилось второму поколению советских разведчиков в разведшколе. Что такое второе поколение? Если Рихард Зорге был первым поколением, то это 1927-1929 годы. Все они давно в могилах— и вы вряд ли услышите это от кого-нибудь, кроме меня… Итак, на разведуправских курсах нам рассказали следующее: надо было расставить Семью как можно удобнее для расстрела. Комната была узкая — и боялись, что сгрудятся. И тогда Юровский придумал. Он им сказал, что надо сойти в подвал, потому что есть опасность обстрела дома. А пока суть да дело — их должны сфотографировать. Потому что в Москве-де беспокоятся и слухи разные ходят — о том, что они сбежали (действительно, в конце июня была тревожная телеграмма об этом из Москвы. — Авт.).И вот они спустились вниз и встали, для фотографии, вдоль стены. И когда они построились…»Как все, оказывается, просто! Ну конечно же, он придумал, будто Семью собираются фотографировать. Возможно, даже пошутил, что он-де бывший фотограф. Отсюда его команды, о которых пишет Стрекотин: «Станьте налево… а вы направо». И отсюда спокойное подчинение всех действующих лиц этой сцены. А потом, когда они встали, ожидая, что внесут фотоаппарат…Юровский: «Когда встали — позвали команду».Стрекотин: «Группа людей направилась к комнате, в которую только что ввели арестованных. Я пошел за ними, оставив свой пост. Они и я остановились в дверях комнаты».Итак, расстрельщики уже толпятся в широких двустворчатых дверях комнаты. И рядом Стрекотин.Ермаков: «Тогда я вышел и сказал шоферу: „Действуй“. Он знал, что надо делать, машина загудела, появились выхлопки. Все это нужно было для того, чтобы заглушить выстрелы, чтобы не было звука слышно на воле».Шофер Сергей Люханов во дворе сидит в кабине грузовика, слушает работающий мотор и ждет…Юровский: «Когда вошла команда, ком(ендант) сказал Р(оманов)ым: «Ввиду того, что их родственники продолжают наступление на Сов(етскую) Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде— лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся к ком(енданту) с вопросом: «Что? Что?»Стрекотин: «Перед царем стоял Юровский, держа правую руку в кармане брюк, а в левой небольшой кусочек бумаги… Потом он читал приговор. Но не успел докончить последнего слова, как царь громко переспросил… И Юровский читал вторично».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163