Как тот штангист. Он вначале разминается на малом весе, прежде чем принимать на грудь основной.— Ну все. Будет базарить. Пора о деле говорить...— Ну что ж. Пора так пора.— Давай, Мозга. Банкуй.Мозга, которого так прозвали еще в первую его отсидку и приклеили кличку навек, как родимое пятно, поднялся. Как положено. Неспешно, с чувством собственного достоинства. Но не слишком медленно, тем выказывая свое уважение присутствующим.— Спору нет — беспредел достал, — сказал он. — Но базар не о беспределе. Беспредел — это мелкий мусор под нашими подошвами. Его стряхнуть — что налипшее дерьмо сбросить. Толковище не о том беспределе, что на ноги налипает, а о том, в котором всем нам жить приходится...Сходка одобрительно загудела. Авторитеты любили витиеватый базар. Когда простую мысль выкручивали и выворачивали наизнанку, потом снова наизнанку, тем возвращая в исходный, но уже гораздо более привлекательный, с их точки зрения, вид.— В прошлый раз я обещал вам дать рецептик одной хитрой хавки, которую если вместе сотворить, да не скупясь посолить, да поперчить, можно всех накормить досыта. До отрыжки. И в брюхо затолкать больше нельзя будет. Следующих лет двадцать.— Чтобы больше нельзя было — невозможно.— Возможно.— Заносит тебя, Мозга. Чтобы всех накормить надо полный золотой запас брать.— Эк! Спохватился, — хохотнул ярославец. — Золотой запас давно без нас с тобой взяли. И растащили своим бабам на висюльки. Золотой запас теперь тянет меньше, чем твой кошелек. О запасе надо было раньше думать. До Горбача, который кладовые открыл.— И все же я обещаю сытость всем, — повторил Мозга. — Если мы, конечно, столкуемся.И замолчал. То ли дав возможность сомневающимся высказаться. То ли просто выдерживая смысловую паузу. Перед ожидаемой кульминацией.— Если обещает всем и до отрыжки — столкуемся.— Только, прежде чем до отрыжки, он, помяните меня, попросит кусок с общего стола. В виде рискового вложения.— А ты не пугай. Надо будет — вложим. Кто не рискует... И ошибется — вложим. По самые... по первое число...— Буде базлать. Дайте ему сказать... Все взоры снова обратились к Мозге.— Помните, прошлый раз я просил деньги из общака? И обещал вернуть втрое, — спросил он.— Ну?— На память не жалуемся.— Я возвращаю впятеро, — сказал Мозга и открыл и бросил на пол «дипломат». Из него на пол сыпанули толстые пачки стодолларовых купюр.Эффект был. Эффект был тот, на который и был расчет.Авторитеты смотрели на доллары и думали вразнобой, но об одном и том же.Если он отдал впятеро...То взял пожалуй что вдесятеро...Если так легко отдал впятеро...Против обещанных втрое...— Аткуда такые дэньгы? — спросил грузин.— С торгово-закупочной операции, — ответил.— С торгово-закупочной столько не бывает.— Смотря что покупать. И кому продавать.— Что бы ни покупать. Хоть даже травку.— Не темни. О каком товаре толк?— Об оружии...— Ха — сказал туляк. — У нас этого добра... Что пряников. Я сам по этому делу пятнадцать лет. Но только чтобы в один месяц... И на такую сумму... Это надо целый завод продать. Вместе с рабочими. Не верю! Крапленые сдаешь, Мозга.— Верно гуторит туляк. На стволах такие бабки не срубить.— А кто сказал, что стволы? — спросил Мозга. — Я не говорил, что стволы. Я сказал оружие.— Танк, что ли?— Бери круче.— Ну тогда бронепоезд. Круче бронепоезда ничего нет. Там одного железа тысяч пять тонн...— Нет, не бронепоезд. Авиабомбу.— Может, состав бомб? Вместе с бомбардировщиком? И экипажем.— Нет. Одну бомбу. Вернее, даже не бомбу, а начинку для бомбы. А если еще точнее, часть начинки.— Брось. Бомбы столько не стоят. Бомбы — это железо и взрывчатка, которых в розницу — бери не хочу. За бомбу никто столько не даст.— За эту дали.— Ну и что это за бомба, которая дороже золота?— Атомная, — очень спокойно сказал Мозга, — атомная бомба. Мощностью десять килотонн... Глава 12 В детстве Мозга не был Мозгой. В детстве Мозга был недоумком. Именно так его звали отец, мать и старшие сестры. И именно на эту кличку он привычно откликался.— У тебя две извилины! И обе прямые, — внушали ему окружающие.Может, у него и было всего две извилины. Может быть... Но дело в том, что он этими извилинами думал Обеими думал. И обеими в одном и том же направлении — как достать деньги?Его извилины были направлены на поиск средств существования, как два ствола охотничьей двустволки на дичь. То, что они были прямые, лишь способствовало кучности попадания в цель. А цель, в отличие от извилин, была одна — разбогатеть. Разбогатеть любой ценой.В тринадцать лет будущий Мозга догадался стащить у матери зорко охраняемую заначку и свалить вину на пьяницу отца, подкинув ему несколько предусмотрительно не использованных им купюр. Разразился скандал, из которого младший отпрыск вышел зажиточным, по меркам их семьи, человеком. А из отца чуть не вышел весь дух после битья раскаленной сковородкой по голове.С четырнадцати до пятнадцати лет Мозга таскал у товарищей все, что плохо лежит. Всегда стараясь свалить вину на другого. За что был не единожды бит. И однажды угодил в детскую комнату милиции. Там он украл у инспектора кошелек и, опустошив, подкинул его другому малолетнему правонарушителю. После этого был вместе со всеми, кроме этого пойманного с поличным воришки, отпущен.В семнадцать он прошел соучастником по делу об ограблении. И был отпущен из-за отсутствия прямых доказательств его вины.В восемнадцать он отпущен не был.В тюрьме он понял, что если хочешь жить хорошо, то воровать надо много. Потому что сидеть придется все равно, но так хоть успеешь пожить в свое удовольствие. Конечно, своровавший много сидит дольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19