— Том Генди говорит, что ты пригласил всех в округе.
— Том Генди любит совать нос в чужие дела и весьма преуспел в этом.
— Но ты все-таки пригласил, не так ли?
— Конечно. Твоя мать, спаси ее душу святая Бригита, всегда планировала большое празднество. Сейчас, когда она умерла, было бы печально и жестоко с нашей стороны, если бы мы не сделали этого.
— Даида, с тех пор, как англичане сожгли наш рыболовецкий флот, мы с трудом можем прокормить своих людей. Как же мы…
— Ах, милая, ты слишком обо всем беспокоишься. Нас возьмет под свое священное крыло провидение. Мы будем праздновать со свежим мясом, вот увидишь.
Подозрение пронзило ее.
— Что ты хочешь этим сказать?
Он развел руками.
— Я заставил Кермита зарезать молодого вола.
Кэтлин прижала к груди кулаки, чтобы сохранить спокойствие.
— О, нет, Даида! Нам нужен был этот вол для приданого Мэгин. Логан не примет ее обратно без него.
Симус опустил руки.
— Но разве не прекрасно будет, когда мы попробуем его, и когда все наши соседи и родня поднимут тосты за Макбрайдов? Подумай об этом, Кэт…
— Но дело в том, Даида, — прервала его Кэтлин. С колыбели ее приучали уважительно относиться к отцу, но она сама научилась высказывать свое мнение, — что ты никогда не думаешь!
Она резко повернулась и пошла к конюшням. Нехорошо было так разговаривать со своим отцом, но она не смогла сдержаться, ей удалось только подавить в себе желание пуститься бегом вдоль омытых штормом берегов. В плохо освещенной каменной конюшне стоял черный жеребец, подрагивая от нетерпения мускулами и раздувая ноздри. Солнечный свет окрасил его шкуру золотом, как будто он был выбран Богом для того чтобы подняться до небес на крыльях тумана. Кэтлин медленно шла между стойлами, в которых находились лошади с сильными ногами. Уже многие поколения лошадей Коннемары помогали героям добиваться победы. Но с этим жеребцом они не могли сравниться. Его губы зашевелились, приветствуя ее. У него не было клички. Он был такой же дикий и свободный, как птица пустельга, которая носится в облаках над вершинами гор. Был он черный, цвета ночи, похожий на бесплотный дух вечности, сложения такого прекрасного, какое только может создать природа.
— Давай, милый, — тихо проговорила коню Кэтлин, надевая на него мягкую уздечку. Она не пользовалась ни удилами, ни седлом. Как только она садилась на него, они превращались в единое целое: один разум, одна душа, одно желание. Когда ее босые ноги прикасались к нему, оба они, конь и человек, образовывали языческое соединение двух душ, которое становилось нераздельным. Ей достаточно было прикоснуться к нему пятками, чтобы он вылетел из конюшни и помчался по усеянным булыжниками полям. Ее окутали запахи моря и водорослей и чудные ароматы зеленеющих полей. Кэтлин скакала на запад, туда, где все было окрашено лучами заходящего солнца, по направлению к волнующемуся серо-стальному морю. Ее волосы были распущены и свободно развевались на ветру, как и черная грива коня. Быстрая скачка подняла ей настроение, вселила уверенность в том, что она сможет противостоять любой, даже неожиданной беде. Симус зарезал вола — что ж, у нее и раньше были затруднения. Она знает, где достать другого, хотя это и опасно.
Они достигли побережья, где над волнующимся морем возвышались отвесные скалы. Конь рискованно пролетел над ущельем, подогнув передние ноги. Кэтлин засмеялась от удовольствия. На влажной песчаной отмели она отпустила поводья. Конь изогнул шею дугой и понесся с захватывающей дух скоростью подобно молнии, полный ритма и таинственности дикого, Богом созданного побережья Коннемары.
Солнце опустилось еще ниже, когда лошадь перешла на шаг. Длинные закатные лучи мерцали на воде, как серебряные монеты. Кэтлин спрыгнула на песок, прохладный прибой подкрался к ее ногам. Она хлопнула жеребца по спине и сказала:
— Иди погуляй. Возвращайся, когда свистну.
Подняв хвост дугой, лошадь потрусила по прибрежной полосе. Слезы восторга застилали глаза Кэтлин, когда она любовалась этой совершенной красотой. Он был такой же таинственный, как дальние арабские земли, такой же красивый и благородный, как человек, который подарил его, человек, который забрал ее сердце.
Алонсо Рубио.
«Вернись ко мне, Алонсо, — мысленно позвала она его. — Ты мне нужен сейчас».
— Ты знаешь, есть способ, — произнес веселый голос, — как вызвать к себе настоящую любовь.
Кэтлин резко обернулась, ее взгляд заметался в поисках говорившего. Смех, легкий как ветерок, привлек внимание к скалам, окружавшим заброшенный сад. Когда-то он был местом уединения лорда Клонмура и его леди, местом, где приветствовали прибывающих с моря гостей. Однако время и забвение разрушили ротонду, где когда-то ее родители сидели и пристально вглядывались в бескрайний горизонт.
— Том Генди, — узнала она его. — Черт возьми, Том, где ты?
В саду было много луж, оставшихся после прилива, и она обошла их, приподняв подолы своих юбок. Кишащие крабами водоросли свисали с каменных глыб, из расщелин скал пробивались молодые кусты. За большим валуном подпрыгивала коричневая шапочка, украшенная закрученным пером.. Через секунду показалось ухмыляющееся лицо с загрубевшей кожей, затем появилось и толстое приземстое тело Тома. Свирепо глядя на него, она сказала:
— Ты, Том Генди, любишь вмешиваться в чужие дела. Кромвель сжег бы тебя как колдуна, если бы на тебя стоило потратить охапку хвороста.
— Нет сомнения, что он сделал бы это, если бы смог поймать меня. — Том перелез через скалы и опустился рядом с Кэтлин около зарослей шиповника. Даже с высоким пером его шляпа едва доходила ей до груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117