— Посмотрите, — сказал он. — Привод трется об ось, поэтому такой шум… — Он быстро исправил поломку. Теперь прялка двигалась легко, почти бесшумно. Мэгин слегка улыбнулась.
— Спасибо, мистер Хокинс. Он поднялся, собираясь уйти.
— Мистер Хокинс? — это подала голос мать Рори Эйлин. — У меня такие же неполадки с колесом. Если не возражаете?..
— Конечно, — он быстро отрегулировал и эту прялку.
— Как нам отблагодарить вас, мистер Хокинс?
— Можете начать с того, чтобы называть меня Весли. А закончить рассказом о Кэтлин.
Две женщины переглянулись. Эйлин опустила глаза и продолжила работу. Мэгин сказала:
— Кэтлин… это Кэтлин. Что еще вы хотите знать?
— Почему она не замужем?
Мэгин сняла клок шерсти с веретена.
— А почему я должна интересоваться этим?
— Потому что она ваша сестра.
— Кэтлин ни в ком не нуждается. Она глава клана Макбрайдов.
— Ее голова забита делами клана, — сказала Эйлин. — Она не видит дальше собственного носа Мэгин усмехнулась.
— Уверена, что ты имеешь в виду: она не видит, как на нее с телячьей преданностью пялится Рори.
— Мой Рори — прекрасный мужчина, храбрый и сильный. Чего еще может желать девушка?
Мэгин вздохнула.
— Настоящей любви.
— Настоящей любви! Ах! Как будто это что-то такое, что приходит к человеку само собой. Вот я, например, в глаза не видела моего Пэдди, пока не встала с ним перед алтарем в церкви в день свадьбы. Я не знала, что любила этого зануду до того дня, пока не похоронили его, пусть будет душе его светлая память. Любовь — это то, что приходит с годами. Иногда урожай беден, но все говорят…
Весли извинился и вышел. Не слишком много они могут рассказать о Кэтлин. Их никогда не интересовало, что творится у нее на душе. А Весли интересовался. Постоянно.
Покинув зал, он отправился к конюшням, где немного постоял, пока глаза привыкли к темноте. Он вдохнул в себя теплый запах сена, лошадей и сладковатого овса. До него донесся певучий голос Кэтлин. Звуки песни, которую она напевала, унесли его через века в прошлое, когда Ирландия была непобежденной страной.
Он нашел Кэтлин в последнем стойле с черным жеребцом, где она сидела на корточках и изучала лежащую перед ней карту, освещенную свисающей с балки лампой.
Лошадь почувствовала присутствие чужого и предупредительно заржала. Кэтлин испуганно посмотрела вверх и прижала карту к груди.
— Ты всегда поешь, когда обдумываешь планы сражений, Кэтлин? — спросил он.
— Единственный план, который вас может интересовать, так это как поступит Хаммерсмит, когда услышит, что я захватила вас в плен. Как вы думаете, он опять будет вас бить?
— А это будет волновать тебя?
Кэтлин пожала плечами. Колеблющийся свет лампы придавал ее движениям плавное изящество.
— Избиение собственных солдат большая глупость, которая не способствует достижению целей, — она спрятала карту в карман фартука и встала.
Весли внимательно посмотрел ей в лицо, отметив круги под глазами, припухлость губ. Она не пользовалась никакими красками и средствами, которые обычно применяют женщины. Да у нее и не было нужды делать это.
— Ты не можешь сообщить ему, что взяла меня в плен, — заявил он.
— Могу. Я глава Макбрайдов. — Ее тело невольно напряглось, когда она говорила это, а груди натянули ткань блузки.
Весли обдало жаром.
— Но ты не сделаешь этого! Ты не можешь заставить меня сочинять сказки о том, кто ты такая и чем занимаешься.
— Я понимаю это. Трудная задача.
— Тогда ты должна согласиться с тем, что следует сохранить меня, — с удовлетворением от того, что выиграл спор, Весли оперся плечом о ворота стойла.
Глаза Кэтлин оценивающе прошлись по нему, как будто она выбирала лучший кусок разделанного и лежащего на тарелке гуся.
— Да, я должна или сохранить… или убить вас.
— Я голосую за то, чтобы сохранить. — Она усмехнулась.
— Я так и думала, что вы выберете это. Итак, я буду сохранять вашу жизнь, мистер Хокинс, до тех пор, пока вы будете вести себя соответствующим образом.
— А если нет? Если я попытаюсь убежать?
— Я выслежу вас и убью, — непоколебимость, прозвучавшая в ее голосе, вызвала озноб во всем его теле. Одновременно с этим его пронзило другое чувство: болезненное сожаление, что такое прекрасное создание, как Кэтлин Макбрайд, волею судьбы может стать убийцей.
— Значит, ты не даешь мне права выбора, — сказал он беззаботно. — Тогда я остаюсь. Подумай об этом, Кэт, мы состаримся вместе. Будем совершать прогулки на взморье и наблюдать заход солнца, а ты будешь петь мне песни своим милым голосом. — Захваченный собственным воображением, он взял ее руку и провел губами по пальцам. Даже такая маленькая ласка глубоко взволновала его. Боже, он сходит по ней с ума.
Она вырвала у него руку. Легкий румянец окрасил ее щеки.
— Я боюсь, вы не поняли, мистер Хокинс.
— Весли. И я понял тебя, Кэтлин Макбрайд. Я понял, почему я ощущаю женское желание в твоих глазах и твердость воина в сердце.
Как бы защищаясь, она прижала руки к груди.
— Может быть, вы умнее всех в мире, мистер Хокинс? Скажите мне, пючему вы так думаете обо мне?
— Ты защищаешь свой дом. И это стало твоей трагедией. Обстоятельства заставили тебя похоронить свою женственность.
— Обстоятельства? — раздраженно спросила она. — Какое прекрасное слово. Это вы, англичане, сделали меня такой, какая я есть, украли мою мечту иметь мужа и сем… — испугавшись, что сказала о себе слишком много, она схватила скребницу и повернулась к черному любимцу. — Возвращайтесь в зал. Я занята.
Весли решил отступить от предмета разговора, но не от нее. Лоснящаяся шкура коня натягивалась от прикосновений скребка, и тот удовлетворенно похрапывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117