Она была сладкой и свежей, как роса, соленый привкус мягких губ действовал на него, как одурманивающее зелье. Борясь со стремлением войти в нее и подавить ее протест, он прервал поцелуй и посмотрел в пылающее и испуганное лицо женщины. Против воли, забыв о намерении завлечь ее, он улыбнулся и сказал:
— Я обещал открыть тебе свое сердце.
— Мне не нужны ни ваши слова, ни поцелуи, — произнесла она дрогнувшим голосом, а глаза излучали желание, разбуженное им.
— Кэтлин, жизнь коротка, особенно в Ирландии. Прошлой ночью Том был на пороге смерти. Только каприз судьбы вернул его на этот свет. У тебя очень опасная жизнь. Может случиться так, что однажды ты отправишься в рейд против круглоголовых и не вернешься. Ты можешь умереть, не познав женских радостей.
— Бесстыдный разговор, англичанин. К тому же, мне совсем не хочется умирать. Но если вы думаете, что я жажду ваших поцелуев, то ошибаетесь.
Он зажал руками ее лицо. Усыпанные янтарными крапинками глаза были такими большими и глубокими, что ему показалось, будто он заглянул в вечность. Ее влажные, покрасневшие от поцелуев губы были слегка приоткрыты, словно она собиралась заговорить, но забыла о чем.
Глубоко вздохнув, он приготовился сказать заведомую ложь. Он репетировал ее про себя сотни раз и знал точно, сколько искренности придать каждому слову; старался повторить ту интонацию, которая много лет назад бросала герцогинь в его объятия, интонацию, которая позже заставляла тайных католиков в восторге преклонять колени.
— Я люблю тебя, Кэтлин Макбрайд, — слова получились не совсем такими, как он хотел. Впервые с тех пор, как он был застенчивым юношей пятнадцати лет, уверенный голос Джона Весли Хокинса дрогнул. Слова прозвучали прерывисто и прочувствованно так, как будто он говорил правду.
Ее взгляд выражал испуг, удивление и осторожное одобрение.
«Бог мой, — подумал Весли. — Она верит мне».
Прежде, чем очарование могло разрушиться, он поспешно продолжил.
— Это случилось в первый же день, когда я встретил тебя. Помнишь? Ты стояла и смотрела на меня, будто я привидение. Держалась так прямо и гордо, что тебя можно было принять за идола. Но оказалось, что у тебя кровоточит палец. В тот момент я понял, что имею дело с земной женщиной и что я полюблю тебя.
— Вы слишком многое увидели в случайной встрече.
— Нет, моя любовь. Поразмысли и признай: что-то произошло той ночью. Я надеялся, что это ощущение ослабнет, но оно становилось все сильнее и сильнее. Я дал слово, что не убегу, но связывает меня что-то большее, чем слово. Это чувство, которое охватывает меня, когда я прикасаюсь к тебе; очарование твоей улыбки и уверенность в том, что мы созданы друг для друга.
Она напряглась в его руках. — Нет, Весли.
— Мое имя на твоих губах звучит приятно, как мелодия, сыгранная на сказочной арфе. Произнеси его снова, Кэтлин. — Он поцеловал ее в нежную пульсирующую жилку на шее. — Произнеси мое имя.
— Весли, — ее голос был нежным, дрожащим и полным желания, которое она так тщательно скрывала.
Прошло уже более трех лет с тех пор, как Весли обнимал женщину, но даже если бы это было только вчера, происходящее сейчас было совершенно новым для него. Кэтлин проявляла твердость там, где другие проявляют мягкость, настойчивость там, где другие могли уступить. Она сияла ярким солнцем, в то время как другие были видны на небе, усыпанном бледными звездами.
— Кэтлин. Кэт, — бормотал он. — Тысячи раз я видел тебя в своих снах. Сейчас я посмотрю на тебя в действительности, и ты докажешь мне, какими ничтожными были мои сны.
Нежные слова, которые ему пришлось бы выдавливать из себя любой другой женщине, текли с его губ легко и свободно, как песок сквозь пальцы. Он развязал тесемки на ее блузке. Она ухватилась за нее, в перепуганных глазах стояли слезы.
Весли наклонился и поцеловал ее, обведя языком чувственный изгиб ее губ, затем наклонился и стянул с хрупких плеч блузку, под которой оказалась хлопчатобумажная нижняя сорочка, завязанная шнурками на груди. Весли наклонил голову и поцеловал впадинку, спускающуюся вниз от шеи.
Его зубы нашли завязки на нижней-сорочке и потянули их вниз. Рубашка, не поддерживаемая больше ничем, спустилась до талии.
Тяжело дыша, Кэтлин прижала руки к груди. Она долго и пристально смотрела на него. Затем, приняв решение, медленно опустила руки.
— Внутри меня есть что-то такое, что хочет тебя, но…
— Тогда послушайся голоса своего сердца. — Ее грудь была прекрасна мягкая и полная, с затвердевшими сосками.
— Святой Иисус, — проговорил Весли, — я знал, что ты превзойдешь все мои сны. Боже, Кэтлин, ты зажигаешь мне кровь, — наклонившись к ней, он с удивлением осознал, что его слова больше не являются пустой лестью.
Рукой, такой неуверенной, что это удивило его, он приподнял край юбки и стал ласкать шелк ее кожи своими большими ладонями. Застонав, она прильнула к нему.
— Прекратить? — прошептал он.
Она накрыла его ладонь своими руками.
— О, Боже, нет!
Он поцеловал ее нежно, почти целомудренно, но движения его руки были вовсе не целомудренными. Ее ощущения выплеснулись в восхитительном волнообразном движении, похожем на перекатывающийся через камни тихий поток.
Ее жар охватил его и вторгся в его тело. Она откровенно посмотрела на выпуклость, натянувшую его брюки. На какой-то момент он засомневался, действительно ли она была девственницей, настолько прям и открыт был ее взгляд.
— Мое тело было разбужено женщинами в прошлом, но душа нет. Боже, Кэтлин, ты смущаешь меня, — он наклонился, чтобы поцеловать ее.
Мучительный стон вырвался у нее, когда она поднялась и оттолкнула его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117