А это означало бы, что одним ртом будет меньше. Не понимаю, почему я не сделала этого.
Он подошел к ней сзади. Их глаза встретились в зеркале: ее — настороженные и смущенные, его — сердитые и полные боли.
— Это потому, что…
— Я сказала, что не знаю почему, поэтому не пытайся облечь все это в слова. Я устала, Весли, и хотела бы лечь спать.
Он взял один из гребней. — Здесь что-то не так.
— Это одно из самых честных признаний, которые я слышала от тебя.
— Я говорю о твоем туалетном столике.
— А что такое, черт тебя побери, случилось с моим столиком?
— Здесь не хватает помады для волос, румян, мушек, духов и всего остального.
— Для человека, который собирался стать священником, ты знаешь слишком много о содержимом туалетного стола женщины.
— Я много знаю о тщеславии людей. Кажется, у тебя его очень мало. Я удивляюсь почему, Кэтлин?
— Мне некогда заниматься пустяками. — Она заложила за ухо выбившийся локон. — У меня едва хватает времени, чтобы заплести косу, не говоря уже о том, чтобы красить лицо.
— А тебя не беспокоит, что у тебя нет свободного времени чтобы принарядиться?
Она вспомнила, как среагировал Алонсо, когда на ней было английское платье, волосы уложены, а щеки нарумянены. Этот сногшибательный эффект дал ей ощущение власти, но не той власти, которой она обладала, как глава Макбрайдов.
Однако Хокинсу она нравилась независимо от того, была ли одета как английская леди или как ирландский воин.
Кэтлин попыталась прогнать эту мысль, потому что она возвышала его достоинства.
— Предметы моей гордости находятся не на туалетном столике. Мне не надо ничего для того, чтобы удовлетворить собственное тщеславие. Для этого мне достаточно меча и шлема.
— Я понимаю, Кэт. Понимаю. — Он развязал кожаную ленточку на конце ее косы.
— Что ты делаешь? — Она попыталась отодвинуться, но он крепко держал ее свободной рукой.
— Разреши мне, — мягко сказал он, расплетая косу. Их глаза снова встретились в зеркале, искаженные колеблющимся светом. Он взял щетку и провел ею по волосам.
— Нет необходимости, — начала она, но прикосновение щетины к голове расслабило ее, даже когда щетка с трудом проходила через спутанные волосы. Со сноровкой рыбака, чинящего свою лучшую сеть, он разбирал спутанный клубок и расчесывал прядь, пока она не приобретала шелковистую гладкость. Весли сопровождал каждое движение щетки поглаживанием.
— У тебя красивые волосы. Обычно тебе мать причесывала их?
Вопрос вызвал у нее туманные воспоминания о том времени, когда отход ко сну сопровождался сказками и пожеланиями спокойной ночи, детскими молитвами, произносимыми взволнованными голосами, яркими лентами вокруг искусно заплетенных волос. Как все тогда было просто, как хорошо.
— Да, — произнесла наконец Кэтлин, огорченная потерей этого вечернего ритуала. Сейчас отход ко сну означал упасть изможденно на кровать, ожидая беспокойного, тревожного сна.
— Наклони голову, — сказал он и зачесал волосы вперед, оголив шею. Она почувствовала, как его пальцы распутывают другой узел, как щетка скользит по голове. Он мягко прикасался к шее, посылая опьяняющие сигналы вниз по позвоночнику. Потом на этом месте оказались его губы, целующие тайные впадинки, обычно скрытые волосами. Его дыхание теплым потоком обвевало кожу, заставив вздрогнуть.
— Весли. Думаю, тебе следует прекратить это сейчас же. — Она откинула волосы назад и рассердилась на себя за то, что у нее покраснели щеки.
— Посмотри на себя, Кэт, и скажи, причинил ли я тебе какой-нибудь вред, — он повернул ее подбородок так, чтобы она полностью увидела свое отражение в зеркале. Его терпеливое причесывание придало ее волосам шелковистую мягкость и блеск, похожий на отраженные от воды лучи солнца. Волнистые завитки казались теперь более пышными и более женственными. Эта мысль вернула ее к прежним заботам.
— Полагаю, что должна поблагодарить тебя, — она небрежно собрала волосы на затылке, затянув их полоской кожи.
В глазах Весли мелькнула досада, но он все же улыбался, продолжая гладить ее плечи до тех пор, пока ее напряжение не спало.
— Очень хорошо, — сказал он. — Потворствовать твоему тщеславию не означает завоевать твое сердце. Я должен был знать это.
— Да, должен был.
Он пододвинул стул и повернул ее лицо к себе.
— Мэгин еще больше расстроилась, узнав, что ты уехала и нашла себе мужа.
Кэтлин печально улыбнулась.
— Мэгин в отчаянии от отсутствия мужа, в то время как я в отчаянии от того, что он у меня есть, — она прищурилась. — Думаю, ты считаешь себя знатоком женщин.
— Был бы я знатоком, не сидели бы мы на этих стульях, а лежали бы в той кровати и доставляли друг другу потрясающее удовольствие.
Она попыталась отбросить его предложение как похотливое, но уже испытала его любовь и поняла, что это было нечто совсем другое.
— Почему ты думаешь, что мы можем помочь Мэгин?
— Я могу узнать разбитое сердце, когда вижу его.
— Даже одноглазый барсук увидел бы, что ее сердце разбито. Я не стану хлопать тебе за это в ладоши.
— А станешь ли ты хлопать, если я найду способ разрешить ситуацию?
Уверенность в его голосе задела ее.
— Это не твоя забота, Весли.
— Моя, — он взял ее за руку и крепко сжал. — Я нужен тебе, Кэтлин, и докажу это.
— Приложи хоть все свои старания. Мэгин слишком горда, чтобы платить за возможность стать чьей-то женой. Даже женой великого лорда. — Кэтлин отняла у него руки и вытерла ладони о грубую домашнюю юбку. — Я не должна была делать тайны из ее приданого. Она пришла в ярость, когда узнала.
— Это случилось, когда она вернулась домой? Когда она выяснила величину приданого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117