Однако Люсьен научился терпению еще в юные годы и не без основания гордился своими любовными подвигами, поэтому он не собирался спешить в таком специфическом деле, как приобщение девушки к плотским утехам. Хотя искушение овладеть ею сейчас, немедленно, было велико и могло взять верх над его добрыми намерениями, он заставил себя не торопиться.
– Вина? – предложил ей один из бокалов Люсьен.
Эвелин колебалась.
– Я и трезвая сдержу свое слово.
– Да и мне не хотелось бы, чтобы невинная девушка в моей постели оказалась пьяной. – Люсьен одарил ее самой любезной улыбкой. – Просто я хочу, чтобы вы немного расслабились, Эвелин, но контролировали все свои действия. В противном случае все происходящее было бы оскорбительным для нас обоих.
Девушка нервно вздохнула.
– Простите меня, мистер Дюферон, но мне предстоит это делать в первый раз.
– Я знаю это. И зовут меня – Люсьен.
– Люсьен, – кивнув головой, повторила она. Затем Эвелин шагнула вперед и взяла бокал. – Спасибо, Люсьен.
Он ласково провел пальцами по ее щеке.
– Я не монстр.
Эвелин не отстранилась от его прикосновения, но ее пальцы крепче стиснули ножку бокала. Затем она засмеялась и отпила изрядный глоток вина.
– Монстр? Нет. Мошенник – может быть. Распутник – определенно.
– Не буду с этим спорить. – Люсьен обвел пальцем контур ее уха. – Но я не обижу вас, Эвелин. Я хочу только доставить вам удовольствие.
Девушку затрясло непонятно от чего: то ли от страха, то ли еще от чего-то.
– Дай Бог, чтобы это было действительно так.
– Будет. Но я не тороплю вас. – Люсьен положил руки ей на плечи. – Позвольте ваш плащ.
Эвелин кивнула, и он снял с нее плащ.
На ней было скромное синее платье, которое было бы более уместным для вечернего визита в дом викария, а не для обольщения известного лондонского повесы. Тем не менее, покрой и цвет простого платья подчеркивали юную свежесть кожи и мягкие округлости очень женственных изгибов фигуры.
Она выглядела прекрасной, естественной и соблазнительной, словно сладкий пирог для голодного.
Люсьен отвернулся, чтобы положить ее плащ на кресло и унять томящее влечение к ней.
– Вам нравится вино? – спросил он, вновь поворачиваясь к ней.
– Очень хорошее. – Эвелин сделала еще глоток, не отрывая от него взгляда.
– Если вы голодны, вот еда. – Люсьен махнул рукой в сторону накрытого стола. – Огонь в камине. Непринужденная беседа.
– Чтобы снять мое нервное напряжение? – В ее улыбке угадывалась насмешка. – Ничто не поможет, Люсьен, только утро.
Завороженный тем, как Эвелин произносит его имя, Люсьен не сразу обратил внимание на двусмысленность ее замечания. Затем он истолковал его в соответствии со своим возбужденным состоянием и расхохотался.
– Вы удивляете меня, Эвелин. Вы так просто относитесь к этому. А я сомневался, придете ли вы.
Эвелин серьезно посмотрела на него.
– Я дала слово.
– Да, конечно. Но я редко встречал женщин, которым было бы присуще понятие чести.
– Таких женщин много, сэр. – Вздернув бровь, Эвелин отпила еще вина. – Вероятно, вы общались не с теми женщинами.
– Может быть, и так. – Удивленный тем, что он находит беседу с ней столь же возбуждающей, сколь и ее тело, Люсьен поднял свой бокал. – Вы не ответили на мой вопрос. Вы голодны?
– Нет. – Эвелин поставила свой бокал. – Если вы не возражаете, я бы хотела обойтись без всех этих утонченных условностей, какими бы милыми они ни казались, и перейти к делу. Похоже, мое воображение рисует больше ужасов, чем обещает действительность.
Несмотря на давно охватившее его возбуждение, Люсьен колебался.
– Вы уверены? Может быть, ваши страхи несколько поулягутся, если мы спокойно продолжим общение за столом?
Эвелин покачала головой.
– По-моему, лучше перейти к делу. Если вы, конечно, не передумали.
– Я не передумал. – Люсьен поставил свой бокал. Ее прямота возбуждала больше, чем самый изощренный флирт. – Я не хочу обижать вас, Эвелин, и не потерплю сентиментальных слез на моей подушке.
Она прищурилась.
– Я никогда не была сентиментальной.
– Право же, вы удивляете меня все больше и больше. – Люсьен подошел к ней и приподнял ее подбородок, вглядываясь в глаза. – Вы девственница?
Эвелин отстранилась от него.
– Конечно. Иначе что я была бы за леди, по-вашему?
– Однако я знал многих незамужних леди, которые не были девственницами.
– Добродетель женщины – это ее единственный настоящий показатель чести. Иначе зачем бы мне отдавать ее вам в обмен на жизнь моего отца? – Губы Эвелин скривились в горькой усмешке, неожиданной для столь юного лица. – Это все, что у меня есть ценного для такого человека, как вы.
Неожиданно возникшее чувство вины заставило Люсьена нахмуриться, но он тут же постарался забыть о нем. Эвелин была права. Все, что у нее было, – это ее добродетель, и она согласилась преподнести ее ему в обмен на жизнь ее отца.
– Если вы не голодны и не находите нужным беседовать, могу я предложить вам еще вина?
– Нет, спасибо. – Она скрестила руки. – Однако если вы хотите, пожалуйста, не стесняйтесь.
– Нет, я хочу не вина. – Люсьен взял ее лицо в ладони и заглянул в ее зеленые глаза. За бравадой девушки он ощутил скрытую неуверенность, хотя она и не отстранилась от него. Люсьен оценил ее храбрость и улыбнулся. – Обещаю, Эвелин, что постараюсь сделать это, насколько смогу, приятным для вас.
Выражение ее лица осталось серьезным.
– Верю, что сделаете, Люсьен, иначе у меня возникнет подозрение, что ваша репутация основывается по большей части на преувеличенных слухах.
Он рассмеялся, оценив ее остроумную колкость.
– У вас будет возможность удостовериться в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87