Припугните его адскими муками или чем-нибудь еще пострашнее…
– Сдаюсь, сдаюсь! – Йен шутливо поднял вверх руки. – Впрочем, думаю, наша красавица будет неплохой женой этому купцу, не так ли, Годфри?
Чем больше мужчины веселились, тем ниже склонялась голова Эсме. Она, уж конечно, не видела в происходящем ровно ничего смешного и опасалась, что посол, чего доброго, и впрямь отправит ее обратно к Майклзу. Но даже этот путь может оказаться небезопасным – лишь после случая с Хенли девушка окончательно осознала, какими бедами может грозить путешествие в одиночестве.
Наконец, не выдержав нервного напряжения, Эсме решительно поднялась. Трудно иметь гордый и независимый вид, когда боль в щиколотке не дает тебе покоя, однако усилием воли она постаралась взять себя в руки.
– Как я вижу, – с достоинством проговорила она, – в данный момент разговаривать с вами, господин посол, совершенно бесполезно. Когда вы снова будете способны вести себя как джентльмен – смею надеяться, что это произойдет достаточно скоро, – тогда мы и поговорим. А до тех пор я буду ожидать вас в своей каюте. – Эсме повернулась, давая понять, что собирается удалиться…
– Немедленно сядь обратно, – приказал Йен, но она и не думала подчиняться. – Послушай, ну я прошу тебя, останься! – уже мягче попросил он.
Немного поколебавшись, Эсме села.
– Так вот, знай: в планах моих ничего не изменилось. Как только мы прибудем в Чингмэй, я сдам тебя в консульство.
Эсме хотела снова возмутиться, но затем решила сперва послушать, что еще скажет посол.
– Значит, в консульство? – Годфри недоверчиво усмехнулся. – А разве они не станут тебя расспрашивать, что, как и почему? Что ты им тогда ответишь?
– А почему я вообще обязан что-то им рассказывать? – Йен заговорщицки подмигнул Эсме. – Пусть сама мисс Монтроуз с ними объясняется. Не знаю, станет ли она говорить правду, – это ведь может испортить ее репутацию, а она, как я понял, хочет найти работу в Чингмэе. Возможно, она придумает какую-нибудь очередную ложь – мне нет до этого дела. Но как бы то ни было, о том, что она сбежала от отца, я в любом случае сообщу и прослежу за тем, чтобы консульские работники послали ему телеграмму и держали ее при себе, пока он за ней не явится.
– Они не посмеют! – воскликнула Эсме, – Я совершеннолетняя и вправе сама распоряжаться своей судьбой!
– Прежде всего, моя красавица, – скучным тоном произнес посол, – я готов поклясться, что с твоей репутацией тебя ни в одну школу преподавать не возьмут. Во-вторых, люди из консульства скорее встанут на сторону твоего папаши, тем более что он близкий друг министра-резидента, чем на сторону какой-то взбалмошной кокетки, сбежавшей из дома. Сколько тебе лет? Восемнадцать? Юридически ты, конечно, совершеннолетняя, но никто тебя всерьез не воспримет.
На этот раз Эсме не могла не признать, что в словах Йена есть значительная доля правды.
– Впрочем, – продолжал посол, – если ты скажешь им, что ехала на обычном пассажирском пароходе, купив билет, как все нормальные люди, тогда я не вижу проблем. Мне, как дипломату, ничего не стоит проводить тебя в консульство. Если они всему этому поверят, то тогда, пожалуй, проблем с работой у тебя не будет и тебе останется надеяться, что те сплетни, которые ходили про тебя в Бангкоке, не доберутся до Чингмэя слишком скоро. Со своей стороны я готов поклясться, что распространять их не буду. За Годфри и Гарольда говорить не могу, но, думаю, они согласятся сделать то же, что и я.
– Но, если все пойдет по этому плану, ты все равно сообщишь моему отцу, где я? – уточнила Эсме.
– Разумеется. Конечно, я постараюсь убедить его не выдавать тебя за Майклза…
– Не думаю, – вздохнула она, – что тебе это удастся.
– Верно, отец твой вряд ли переменит решение, но ради очистки совести я все же попытаюсь.
Эсме готова была выть от злости. Ей казалось, что за время путешествия они с Йеном достаточно близко сдружились; к тому же она оказала ему немало важных услуг – рассказывала о сиамских обычаях и все такое, – и вдруг выясняется, что он по-прежнему желает вернуть ее отцу, чтобы тот выдал ее за проклятого Майклза! Боже, как она устала от всего этого! Эсме ничего не оставалось, как только молча следить за Йеном в надежде все-таки заставить его переменить столь жестокое решение.
Первым нарушившим тишину был проповедник.
– Вынужден извиниться перед вами за всех, дитя мое, – он дружелюбно посмотрел на Эсме, – никто из нас так и не спросил, как вы себя чувствуете. Вы все-таки пережили такой шок!
Она облегченно вздохнула – нашелся-таки хотя бы один человек, который вполне искренне симпатизирует ей…
– Спасибо, ваше преподобие, – робко улыбнулась она. – Не могу сказать, что я уже окончательно оправилась, но чувствую себя все же неплохо.
На мгновение Эсме показалось, что в глазах Йена промелькнуло что-то вроде ревности. Неужели он ревнует ее к старому проповеднику только из-за того, что она дружески улыбнулась ему? Впрочем, скорее всего это просто ее воображение. Йен всегда смотрел на нее лишь как на обузу. А она еще тешила себя надеждой, что этот человек к ней неравнодушен! Да, провести с ней ночку-другую он был бы не прочь – но разве об этом она мечтала?
– Эсме, – произнес отец Тэйлор, – если вы чувствуете потребность рассказать, что произошло сегодня утром, то я готов вас выслушать. В конце концов, выслушивать исповеди – моя профессия!
Эти слова словно вывели Эсме из оцепенения. Ум ее был так занят, что она почти успела забыть, что же, собственно, произошло этим утром, и до нее не сразу дошло, что проповедник имеет в виду нападение Хенли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119