– Я его не понимаю, – произнесла стоявшая рядом Элиэтт. – Даже в такой день он не мог отказаться от своих прихотей.
Каролина не ответила. Ничто не могло омрачить ее радужного настроения. Взглядом, в котором одновременно сквозили восхищение и разочарование, Элиэтт посмотрела на нее. Сама она казалась себе древней старухой рядом с этим созданием.
Чересчур старой и чересчур осторожной, чтобы быть любимой. Она никогда бы не смогла так, как эта девушка, целиком отдаваться во власть момента. У нее всегда нехватало духу сделать решающий шаг.
– В отличие от вас у меня просто нет тех сил, которые нужны, чтобы удержать счастье – почти против своей воли произнесла Элиэтт.
Каролина с улыбкой покачала головой.
– Вы же его знаете, хождение под парусом .– его страсть. И знаете, что с тех пор, как существует кубок регента, он охотится за ним. И всегда он ускользал от него, хотя был буквально на расстоянии протянутой руки. Но на этот раз награда обязательно достанется ему. Я это чувствую. И мне кажется, что он это сделал исключительно из любви ко мне.
Снаружи послышались шаги, потом раздался стук в дверь. Вошел Лебланк в сопровождении двух лакеев в ливреях с массивными серебряными подсвечниками.
– Закройте ставни, – распорядился он своим глуховатым голосом. Казалось, что только голос и глаза были одушевленными в облике этого странного человека. – Сейчас будет буря!
– Буря?! – Его слова были обращены вовсе не к ней, но Каролина вздрогнула на этом слове.
– Сейчас, в сентябре, штормовое время, – пояснил он и поинтересовался: – Вы будете ужинать в комнате?
– Это не к спеху. Я скажу, когда проголодаюсь.
Дверь за Лебланком и двумя слугами закрылась.
– Для меня он всегда остается загадкой, – заметила Элиэтт. – Его настоящее имя никто не знает. Ему было девять или десять лет, меня тогда еще не было, когда море выбросило его на берег и наша семья приняла его. Уже тогда его волосы были белы, как снег. Отсюда и его имя – Лебланк, то есть «белый».
Каролина вспомнила мелкий, будто бисерный, почерк, которым был написан свадебный контракт, составленный Лебланком.
– И он управляет всем состоянием?
– Нет ничего, что бы не превращалось в его руках в золото. Он находит все новые источники дохода, откапывает забытые ленные документы, древние привилегии. Он взимает плату за каждую голову скота, который гонят мимо по нашей дороге на рынок. Местная община обязана поставлять нам на каждую Пасху пряники, Сен-Винсенское аббатство должно нам двенадцать месс в году… Все в округе называют Q его не иначе, как королем Сен-Мало. Не спрашивайте меня, чем мы владеем. Я в этом так же мало смыслю, как и герцог. Знаю только одно: в то время как многие аристократические роды нищают, а эмигранты все потеряли, Лебланк скопил кучу денег и приумножил их.
Из дома доносились звуки деловой жизни: приглушенные голоса, торопливые шаги, звон посуды, треск и шипение печей, отдаленный смех. Элиэтт ушла. Каролина закрыла дверь и юркнула в соседнюю спальню. На кушетке были разложены два свадебных туалета. Репортеры парижских модных журналов замучили ее портного Леруа просьбами разрешить им зарисовать оба платья. Она с такой радостью уехала из столицы, так была счастлива, когда герцог решил устроить свадьбу в Сен-Мало, подальше от Парижа, где каждый ее шаг, каждое ее слово через час становились известны всему городу…
Каролина села перед туалетным столиком, вынула из волос шпильки и гребешки, развязала завязки перчаток из козьей кожи и сбросила шелковые чулки. С нежным шуршанием упали на пол юбка и нижнее белье. Увидев в зеркале свое обнаженное тело, она смущенно отвернулась. Спасаясь от самой себя, от внутреннего беспокойства, она забралась под одеяло. Каролина чувствовала себя усталой, и тем не менее ее тело жаждало иного расслабления, нежели сон.
На следующее утро над Сен-Мало сияло лазурное небо.
Поднос с завтраком стоял нетронутым на маленьком круглом столике возле Каролины. Она выпила лишь чашку чая, лежа в ванне, а проглотить не смогла ни кусочка. Буря миновала, долгожданное утро наступило, а герцога так и не было.
Открыв шкатулку с драгоценностями, стоявшую на туалетном столике, она вынула центральный ящичек, повернула крошечный золотой ключик и подняла крышку. На алом бархате лежал алмаз величиной с голубиное яйцо, разбрызгивая во все стороны радужные искры. Символ нерушимости, магнит счастья. И тем не менее что-то больно кольнуло в сердце. Это ощущение было хорошо знакомо Каролине. Она боролась с ним всеми силами и надеялась, что победила проклятье, довлевшее над ней с той самой ночи полтора года назад, когда им пришлось бежать из Розамбу. Оглушенная мрачными предчувствиями, она не услышала переполоха, поднявшегося внизу. И лишь когда распахнулась дверь и влетел Филипп, Каролина опять вернулась к действительности.
– Яхта! Они должны сейчас причалить!
В холле уже дожидались гости, которым предстояло ехать вместе с ними в церковь. Не здороваясь, Каролина проскочила мимо и вслед за Филиппом выбежала во двор. Когда они оказались у крутой каменной лестницы, которая вела к небольшой гавани, Филипп хотел протянуть ей руку, но она со смехом отмахнулась.
Яхта с черными парусами и черным корпусом стремительно летела по водной глади. Паруса повисли, яхта накренилась. Описав крутую дугу, она вошла в гавань и плавно заскользила к парапету набережной.
Каролина не сводила глаз с яхты. В люке появилась чья-то рыжая шевелюра, и неожиданно на палубе вырос исполин в ржаво-красной униформе. Одним огромным прыжком он соскочил на мол, не дожидаясь, пока будут закреплены канаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62