– Местный плотник со всем прекрасно справится, а в Йорке можно найти искусного и недорогого резчика – не помнишь, как его зовут? Ну, того, который отделывал королевскую резиденцию!Чтобы доставить мужу удовольствие, Дуглас делала вид, что тоже увлечена его затеей – но по мере того как разворачивались работы, она увлеклась делом всерьез. Суета помогла и ей отвлечься от грустных мыслей... Осенью девяносто второго года она вновь забеременела, но в марте девяносто третьего выкинула плод, а еще через год родила мертвого сына. В 1594 году Томас перестроил основную трубу усадьбы и расширил камин. В девяносто пятом Дуглас не забеременела, а в сентябре девяносто шестого вновь зачала, но потеряла ребенка уже в конце января. А Томас в отместку судьбе засадил молодыми деревцами главную аллею усадьбы и пригласил художника-миниатюриста, чтобы тот написал портреты всех членов семьи. В июле 1597 года, когда Дуглас исполнилось тридцать лет, она забеременела в седьмой раз – а Вильям приступил к написанию последней части своего великого творения – полифонической Великой Мессы.
Глава 22
1597 год опять выдался неурожайный. Бедняки голодали – в том, что зимой от голода умирали старые и больные, не было ничего из ряда вон выходящего, но той зимой на улицах Йорка замерзли, обессилев от недоедания, уже четверо молодых мужчин. Больница при усадьбе Морлэнд была полна, а господа, подобно всем богачам в округе, устраивали ежедневную бесплатную раздачу хлеба неимущим. Но и в усадьбе не было той зимой разносолов – когда собрали урожай кормового турнепса, на долю бедной скотины осталась лишь ботва: остальное пошло на стол людям.Но несмотря на холод и вечно полупустые желудки, обитатели дома были веселы и жизнерадостны. Дуглас счастливо миновала пятый, самый опасный месяц беременности, и хотя под кожей у нее кое-где выступали уже кости, молодая женщина казалась вполне здоровой и крепкой. Томас же реагировал на голод и лишения весьма своеобразно – он то и дело приказывал организовывать празднества, маскарады, различные игры... Поскольку в доме теперь достаточно было людей, от желающих позабавиться не было отбоя. Томас всегда советовался с Амброзом, обсуждая детали, – и тот ни разу его не подвел. Вилл и Габриэль были его верными оруженосцами, а нежные и проворные пальчики Мэри без устали шили костюмы. Девушка еще и умудрялась готовить вкусные и ароматные кушанья из самых неожиданных продуктов, когда кладовые пустели. Глядя на все это, Джэн поражался, насколько сдружились эти две семьи, и думал, что Пол изумился бы несказанно, увидев такие отношения между наследниками и их возможными соперниками.На Святки все трудились не покладая рук – ведь вот-вот начнется по-настоящму голодное время: проводы зимы, а потом долгий и изнурительный Великий пост. Мэри и Джин разбирали съестные припасы, прикидывая, что можно подать к праздничному столу. Зерно всех сортов было почти на исходе, но от собственного урожая оставались сушеные фиги, смородина и абрикосы, а в погребах лежали еще груши и яблоки. Джэн и Амори обихаживали ульи, с их помощью надеясь восполнить недостаток сахара. А в своем загоне жил королевской жизнью ничего не подозревающий рождественский гусь, отъедаясь к празднику... Кое-что, конечно, можно будет купить – апельсины, например, и специи, а вот с вином и элем будет куда сложнее... Но в канун Рождества мужчины воротились с охоты, добыв довольно упитанного оленя, а недавно родившегося теленка можно будет забить и приготовить пироги и жаркое, да и нежные потроха пойдут в дело... Ведь в этом году явно никто не откажется от рождественского угощения!На Новый год все обменялись подарками, а Томас своим даром любимой жене Дуглас восхитил всю семью. Это был новый гобелен для ее спальни, вытканный специально для молодой хозяйки. Томас кое-что продал из серебра, чтобы расплатиться с ткачами – над гобеленом трудилась та же семья из Йорка, которая в свое время выткала знаменитого Единорога: они по праву считались лучшими господинами в стране. Это было длинное и узкое полотнище, которое прекрасно смотрелось на стене спальни – на нем искусно изображены были времена года, а из левого нижнего угла через все полотно двигалась процессия охотников с соколами, как бы собирая композицию воедино. А в центре, как раз в том месте, где лето сменяло весну, на изящном белоснежном коне с золотой уздой гарцевала красавица в синем платье с черными кудрями, струящимися по спине до самого седла.– Это ты, – объяснил Томас восхищенной Дуглас. – Приглядись-ка внимательнее.Дуглас подошла поближе – и вдруг вскрикнула от изумления и восторга. Творение рук искусного ткача таило загадку: белый конь изображен был на фоне дерева, и то, что издали казалось просто веточкой, на деле оказалось тонким золотым рогом, растущим прямо из лба животного. Дева ехала на Единороге...Семья веселилась двенадцать дней. А потом наступило Богоявление, за ним праздник начала пахоты – и вот уже острый предвесенний холод сковал землю, и все подтянули потуже пояса на своих уже порядком похудевших талиях. Было все труднее находить дрова для каминов, к тому же начались снегопады – и вскоре в доме оставалась лишь одна протопленная комната. Там и сидела Дуглас почти все время – вышивая, читая, играя на клавикордах или лютне, болтая и смеясь в обществе родных и близких. Томас не мог допустить, чтобы ей было холодно – вот вся семья и собиралась в ее покоях: словом, это была веселая, хоть и голодная зима. Несмотря на утверждения Вильяма, что он не может работать в обществе домашних, он целые дни просиживал в покоях Дуглас, примостившись у окошка и обернув ноги теплым одеялом, – и писал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129