.. – прошептал Джон, но Джейн почувствовала, что слова ее дошли до него. Она нежно коснулась его руки.– Если бы мы все могли понять, к чему тогда вера? – ответила она. – Достаточно и того немногого, что нам доступно. Жизнь дарована нам, чтобы служить Ему и прославлять Его, пока он не призовет нас к Себе... Все, что живет, – смертно, и никто не знает своего часа.Джон покачал головой:– Ах, мне бы твою кротость! – он поднял глаза на тихое лицо сестры, озаренное светом спокойной красоты – она устремила взгляд к небу, и синева небес отразилась в ее кротких глазах. Это были глаза покойной матери! Он вдруг почувствовал, что Елизавета не покинула их, что она здесь, рядом с ними – только невидимая. Озарение было мгновенным, но принесло облегчение. Джейн обратила к нему ласково улыбающееся лицо – он ответил ей улыбкой, и она почувствовала, что брат оттаивает.– Смирение со временем придет. – Тебе поможет молитва – и свет солнца, и пение птиц, и свежий воздух. Не торопи время, Джон.Джон кивнул, поднес к губам ее руку и поцеловал. Чуть погодя он глубоко вздохнул – и словно сбросил с себя часть своего смертельного груза. Когда он заговорил, голос его уже куда более напоминал прежний – даже Китра навострил уши и завилял хвостом.– Чудесный день, – произнес Джон. – Когда ты поедешь домой, то я, скорее всего, составлю тебе компанию. Я не садился на Юпитера уже слишком долго – он, вероятно, забыл все то, чему я его учил. А потом я, может быть, заеду в Уотермилл и покажу Джэну, на что он способен…
По осени в усадьбе Морлэнд все пришло в движение – прибывали посланники, столь роскошно одетые, что в них с большим трудом можно было распознать слуг, если бы не гербы рода Перси у них на рукавах: лев и полумесяц и девиз «Надежда». Клемент, управляющий, теперь выставлял напоказ герб Морлэндов, украшающий его рукав; заяц и вереск. Он даже отдавал распоряжения слугам не в обычной своей мягкой манере, а грубовато и отрывисто, предупреждая таким образом, что они не должны уронить престиж хозяина в глазах гостей – на карту была поставлена честь рода, которую он ставил превыше всего – и всеми силами хотел показать, что в доме царит порядок не меньший, нежели в имении, например, графа Нортумберленда.Клемент, разумеется, знал истинную причину этой суеты: хозяин искал нового покровителя и, помимо этого, надеялся подобрать подходящую невесту для старшего сына. Семья Морлэнд долгое время находилась под покровительством герцога Норфолка, но религиозный раскол диктовал новые условия. Недавно папа Римский издал закон, запрещающий католику посещать протестантские службы и объявляющий это смертным грехом. А Парламент принял новое постановление, в соответствии с которым приверженцы католицизма не принимались на государственную службу. На должность мирового судьи теперь назначили гораздо более сурового человека – прежний судья был отстранен от должности за чрезмерную лояльность к приверженцам католицизма. И теперь ожидались куда более жестокие штрафы и религиозные гонения: запрещалось зажигать свечи в день Сретения Господня, украшать ветви вербы в Вербное воскресенье, поклоняться кресту в Великую пятницу, возжигать Пасхальную свечу в канун Пасхи...Все те, кто, подобно Морлэндам, пытались придерживаться старой веры, наверняка окажутся под строжайшим надзором и, возможно, их будет ждать суровое наказание. Пропасть между католиками и протестантами все время расширялась – а молодой герцог Норфолк был приверженцем протестантизма. Посему неудивительно, что Пол Морлэнд ищет нового покровителя и что все его надежды связаны с католической фамилией Перси. Севернее древних римских стен власть королевы не распространялась – существовала даже поговорка, прочно связанная с этими дикими землями на границе с Шотландией: «Севернее Великой Стены нет короля, кроме Перси». Одно время предпринимались попытки ввести на севере те же законы, что и на юге – но все безрезультатно. Клемент был в курсе планов господина – и всецело одобрял их. Своя рубашка ближе к телу, считал он. А здесь, в Йоркшире, милость Перси может оказаться куда полезнее милостей государыни.И вот настал день, когда господин и его старший сын были допущены в городское поместье графа Нортумберленда в Йорке. «Гостиница Перси», как частенько называли эту усадьбу, находилась в Уолмгейте, заболоченной северной части Йорка, где из-под земли били многочисленные родники, сбегающие в Фоссе и питающие городской водопровод и пруды для разведения рыбы. Это был огромный и роскошный дом. Мебели в нем было весьма немного, и, несмотря на великолепие, сразу бросалось в глаза, что хозяева редко посещают его.Лорд Перси принял Морлэндов в своих покоях, меблированных в старинном стиле – единственное кресло для хозяина, стол, покрытый ярко-алой скатертью, и огромная кровать под гобеленовым пологом. Нортумберленд был тремя годами моложе Пола, но выглядел старше своих лет – сухопарый и закаленный в битвах, с суровым, изборожденным морщинами лицом и холодным взглядом аристократа. Ему приходилось нелегко здесь, в этом северном диком краю. Северный принц носил роскошное платье и цепь, украшенную бесценными каменьями, но в его суровой жизни не нашлось места для любви. Он оценивающе оглядел огромную фигуру и кроткое лицо Джона – так орел смотрит на добычу. На Пола он и вовсе не обратил внимания. И тут же перешел к делу.– У меня есть кузен – дальний, но все же кровный мой родич – владелец приграничного поместья. Имя его Вилл Перси, но его прозвали Черный Вилл – уж не знаю, за выражение лица или за суровость сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129