— Прогулки во сне, Амели? — насмешливо спросил он.
Его пальцы жгли кожу, и, как назло, его большой палец оказался как раз на точке пульса, так что он мог точно знать о ее реакции.
— Твоя кровь несется по венам так же быстро, как газель убегает от охотника.
— Ты напугал меня. Я думала, ты спишь!
Она вздрогнула, когда он освободил ее и тихо что-то пробормотал. Двигаясь с грацией пантеры, он наполовину откинул простыню и потянулся, чтобы зажечь лампу рядом с постелью.
— Если ты думала, что я сплю, что же тогда ты здесь делаешь?
Он совсем не выглядел сонным, наоборот, настороженным, как хищник в засаде.
Когда она нервно передернула плечами, его выражение лица резко изменилось.
— Что случилось? Ты себя плохо чувствуешь? — нахмурившись, спросил он. — Воздух пустыни может…
— Все в порядке, — поспешно заверила его Амели. — Дело не в…
Закусив нижнюю губу, она тщетно пыталась отвести взгляд от его торса. Он тоже явно не любил пижам, но, в отличие от Амели, видимо, предпочитал вовсе ничего не надевать на время сна. Когда он потянулся включить лампу, она увидела кусочек его обнаженного бедра и слегка покраснела.
— В порядке, — повторил он. — Тогда что…
Теперь он проснулся полностью. Амели поняла это и почувствовала странное ощущение в животе. Так легко было произносить короткую и исполненную достоинства речь в безопасности собственной спальни! Но сделать это теперь, балансируя на одном колене на постели Лейна и тщетно пытаясь сосредоточиться на том, что нужно сказать, а не на том, что под шелковой простыней Лейн был совершенно обнажен, было невероятно сложно!
Царапины на руке Лейна снова привлекли ее внимание. Они уже перестали кровоточить, но по-прежнему выглядели воспаленными. Когда она посмотрела на Лейна, то увидела, что он все понял. И ее взгляд потерялся в глубине его черных глаз…
— Эти царапины нанесла вовсе не Зара, — тихо сказал ей он. — У сокольничего появилась новая птица, и она слегка перенервничала на публике. Я предложил ему свою помощь, — сказал он и слегка пожал плечами. — Когда эта птица вырастет, из нее выйдет большой толк. Но соколица отказалась повиноваться тому, кто не был ее хозяином, и ясно дала мне это понять.
— Тебя поцарапал сокол? — Лицо Амели покрылось краской вины.
Теперь ей нужно было не один, а целых два раза извиняться перед ним. Она снова беспомощно взглянула на его руку и затем, прежде чем поняла, что делает, наклонилась вперед и стала нежно целовать пораненную кожу.
Когда она поцеловала последнюю царапину, то почувствовала, как Лейн дрожит всем телом. Затянутыми поволокой глазами она посмотрела на него.
— Я пришла извиниться, — тихо сказала она. — Я не должна была делать того, что сделала.
Наступила небольшая пауза, во время которой она почувствовала, как пульсируют ее собственные эмоции, будто обретшие собственную жизнь. Она ждала, когда же он наконец заговорит, и нервно облизывала пересохшие губы.
Он хрипло простонал:
— Не делай этого, Амели! — А затем сказал еще более хрипло: — Зачем, зачем ты пришла сюда?
Краска отлила от ее лица, и сделала черты еще более нежными и хрупкими. Амели начала вставать, чтобы уйти, но Лейн схватил ее за запястья обеих рук и прижал к своей обнаженной груди. Он заглянул в ее глаза, а затем опустил взгляд на губы. Тут Амели сделала интересное научное открытие: можно не иметь никакой возможности дышать, даже когда полуоткрыты губы и вокруг полно кислорода!
— Ты знаешь, что не стоило тебе быть здесь, не так ли, моя маленькая девственница?
Его маленькая девственница? Сердце Амели запрыгало, как рыбка, попавшая на крючок.
— Я…
Я могу уйти, собиралась сказать Амели, но не смогла, потому что Лейн поцеловал ее… Поцеловал сводящим с ума медленным, сладким поцелуем. Он просто прикасался к ее губам еще и еще, а затем еще раз, пока она не пожелала, чтобы он не отрывал своих губ, и они оставались там всегда.
Она заметила, что уже стоит обеими коленями на кровати, и Лейн тоже. Поэтому они прижались друг к другу телами… Его обнаженное тело и ее, едва одетое!
Амели чувствовала глубокие, сильные биения его сердца под руками, которые он прижимал к своей груди. Он целовал кончик ее носа, закрытые веки, виски и скулы маленькими, едва ощутимыми, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями. Затем он взял ее лицо в свои руки и отвел назад волосы, чтобы исследовать кончиком языка ее изящные и чувствительные изгибы ушей.
Амели услышала собственные всхлипы как странный звук в отдалении, это были мольбы о еще большем блаженстве, которое он мог бы доставить ей. С закрытыми глазами она повернула голову, ища теплоту его губ. Ее маленькие кулачки все еще лежали на его груди, и прикосновение коротеньких курчавых волос к ее коже было волнующе сексуальным.
Его руки скользнули с ее плеч на спину, затем на талию, проникли под ее одежду и нежно сняли ее. В теплом свете лампы Амели видела их отражение в зеркале. Ее кожа казалась молочно белой против глубокого золота его загара, ее груди поднялись и соски стали более глубокого и яркого цвета, они прижимались к его груди и пульсировали желанием, которое переполняло ее всю.
Если бы он прикоснулся к ее груди, провел бы большим пальцем по соскам… Казалось, Лейн может читать все ее мысли и понимает все ее желания. Его рука обхватила ее грудь, и его губы прикоснулись к ее губам с мучительной нежностью, заставляя ее рот раскрыться в желании, и Амели прижалась к нему всем телом.
Она дразня его провела кончиком языка по его губам, пока он не поймал его своими губами, а потом его язык стал проникать все глубже и глубже во влажную сладость ее рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46