И, черт, она ненасытна, эта маленькая ведьмочка, она так изобретательна. Она просто талантлива в постели! Мартин даже слегка порезался.
Какого черта он постоянно думает об этом? Почему он не может не думать о ней? Все, что случилось, не более чем несчастный случай, ошибка, то, чего ни в коем случае не должно было произойти и уж конечно не повторится впредь!
— Надеюсь, ты любишь копченый лосось и яичницу-болтунью. — Джинджер встретила Мартина, так и не успев снять фартука. Это ее немного расстроило: она не хотела, чтобы Мартин видел ее в подобных скучных вещах. Тем более что сам он выглядел великолепно, ну, прямо как с рекламной картинки бритвенных принадлежностей, и пахло от него чем-то тонким, с легкой примесью цитруса. В его свежести и запахе она отметила что-то неуловимо эротичное и в то же время глубоко личное и интимное, потому что это все-таки ее мужчина.
По ее взгляду Мартин понял, что, предложи он сейчас вместо завтрака заняться любовью, она не откажется и, как подсказывает ему опыт прошедшей ночи, будет любить его долго, красиво и с безумным удовольствием.
Джинджер положительно наслаждалась свободным исследованием собственной чувственности.
Копченый лосось и яичница-болтунья. Как она догадалась, что это его любимый завтрак?
— Прекрасно, — отозвался он и улыбнулся ей так, что румянец удовольствия разлился по ее лицу. Женщины ее типа, рыжие с молочно-белой кожей, вообще очень легко краснеют. — Чудесная идея, давай все это поскорее съедим!
Джинджер решила, что самое время предложить перенести их завтрак в постель.
— Марти… Я нашла бутылку шампанского. Хочешь, откроем?
Шампанское!
Теперь Мартин покраснел.
— Но…
Он хотел сказать, что не ожидал от нее такой всесокрушающей инициативы. Но в последний момент он опомнился. Джинджер думает, что ему хочется вернуться в постель, но он опасается за ее здоровье, вот она и предложила сама. Ответить надо и тактично, и уклончиво. Но как, черт возьми, с ней разговаривать о преимуществах завтрака в саду, если его самого неудержимо тянет в спальню?!
— Марти, мне было так хорошо сегодня ночью. Я понимаю, что так, наверное, было всегда. Но для меня — это новое ощущение. А сегодня утром — первая, наша дата, как праздник… нашей любви. Ведь для меня так оно и есть… Но, если ты думаешь, что шампанское излишне… — застенчиво улыбнулась она, — если…
На мгновение Мартин потерял над собою контроль. Джинджер прелестна, желанна. Она самая прекрасная женщина, какую когда-либо создавала природа. И эта женщина, без сомнения, и телом и душой принадлежит ему. Он мог бы заняться с ней сексом прямо на кухне; ее это только бы распалило и вдохновило еще больше.
Не спросить ли, в самом деле, консультанта, бывают ли случаи полного изменения личности после амнезии или нет? Но это ему решать потом, а сейчас…
Он знал совершенно точно, что шампанское — спутник любви. Женщина, мужчина и бутылка шампанского. Это же классика. Именно таким и должно бы выглядеть утро, если бы их отношения не строились на лжи. Шампанское, мужчина и женщина. А почему бы и нет?
Но ему хватило благоразумия отказаться от идеи Джинджер.
— Тебе пока нельзя ни грамма алкоголя, дорогая. Давай просто позавтракаем здесь или в саду, если хочешь. Но мне приятнее было бы здесь.
Они позавтракали вчетвером: Пупси крутилась под столом, а Наполеон сидел рядом на стуле и щурился в солнечном пятне, которое грело его шкурку.
— Я помогу тебе мыть посуду, — предложил Мартин.
— Ничего, я сама, побудь здесь. И… еще раз спасибо тебе за прекрасные цветы, — ласково поблагодарила его Джинджер.
Она поцеловала его, собираясь собрать со стола и идти на кухню. Поцелуй был просто благодарный и вовсе не страстный, как Мартин говорил себе позже, но в тот момент прикосновение ее губ моментально разрушило баррикаду, которую он старательно выстраивал против ее обаяния весь завтрак. Мартин прижал Джинджер к себе, его язык разжал ей губы, и он сразу же почувствовал сквозь ее кофточку и свою рубашку, как твердые вершинки восхитительных сосков трутся ему о грудь.
Джинджер, конечно, знала, что Мартин ответит на поцелуй, но интенсивность его ответа превысила даже самую смелую из ее надежд.
Она сначала положила руки ему на грудь, чтобы удержать себя от объятий, которые, как ей показалось, стоило ненадолго отложить, но так она не чувствовала учащенный глухой стук его сердца. И пальцы Джинджер переместились на плечи и нетерпеливо стали царапать рубашку Мартина. В ту же секунду воздух наполнился звуками их дыхания и хриплых постанываний Джинджер. Она требовала новых ласк, дико, до ярости желая Мартина.
Ее пружинистое тело, прижимавшееся к нему, вместе со звуком голоса и тем, как она отвечала на его поцелуй, было уже слишком для и без того сомнительного самообладания Мартина. Его разум мог сожалеть о том, что он делает, но тело не желало слушать жалкие доводы рассудка: Мартин расстегивал пуговицы кофточки Джинджер и приспускал ее с плеча так, чтобы можно было ласкать ароматную теплую кожу. Прозрачный бюстгальтер не скрывал, но лишь подчеркивал темную расцветающую ареолу ее сосков.
Он склонился к ней, и Джинджер сама, поддерживая затылок Мартина, подтолкнула его к своей груди. Мартин чуть приспустил ей бюстгальтер, и его губы сомкнулись вокруг соска. Джинджер прислушивалась, как ее тело импульсивно реагирует на его ласки, все мысли куда-то улетели, а жизнь сосредоточилась на тонкой нити, протянувшейся между вершиной соска и низом живота, за которую Мартин словно бы сладко потягивал каждым всасывающим движением губ.
Он словно дотягивался поцелуем до самого нетерпеливого местечка ее плоти… Джинджер тихо постанывала и прижималась им к бедру Мартина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44