Он вошел в комнату и, не включая свет, сел на край кровати рядом с Моникой. Под его солидным весом матрас прогнулся, и Рик зажмурился, истово молясь, чтобы кровать выдержала троих.
Моника очень артистично изобразила зевок и от волнения пробормотала на смеси английского с итальянским: мол, очень хочется спать. Видно, Микеле здорово набрался, раз кушает все как миленький.
Босс отвечал ей на итальянском, и Рик с перепугу не понимал ни слова. Слава Богу, Микеле был краток. Единственно, что Рик уловил: «спасибо» и «спокойной ночи». После чего пружины матраса распрямились, и вскоре за Микеле закрылась дверь.
Рик с облегчением перевел дыхание, но так и не шелохнулся. Он ждал, пока Моника даст ему команду. Однако Моника молчала, и он осторожно поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, но тут же опустил. Нет, руками лучше ничего не трогать. Это чревато.
Но соблазнительно. Чертовски соблазнительно.
Рик стоически противостоял искушению. Он шевельнулся и Моника тут же прижалась к нему еще теснее.
Нет! Только не это!
— Моника… — еле слышно шепнул он. Она не отозвалась, и он шепнул уже громче:
— Моника!
— Подождите. — Она соскочила с кровати. Рик решил, что она встала запереть дверь, и прислушался. В квартире было тихо. Надо вылезти из кровати. А может, подождать еще? Моника вернулась и улеглась к нему лицом. Что еще она придумала? — насторожился Рик и спросил:
— Вы заперли дверь?
— Да.
Рик повернулся на спину и хотел слезть с кровати, но она схватила его за запястье.
— Подождите. Еще рано. Сердце гулко застучало в груди.
— А разве он еще, не лег?
— Нет, дядя у себя в кабинете. Разговор шепотом в темноте настраивал на интимный лад. Рик занервничал. Он чувствовал, что его решимость стремительно тает. Он вздохнул и, ощутив запах ее кожи, зажмурился.
— А что он там делает?
— Я не спрашивала.
Рик старался не думать о том, что ее грудь совсем близко. Вспомнил, как неделю назад ласкал ее на диване в гостиной, и скрипнул зубами.
— О чем вы с ним говорили?
Моника вздохнула, и Рик почувствовал у себя на щеке ее теплое дыхание.
— Бедный дядя Микеле! Сегодня он такой печальный… Тоскует по жене.
Рик очнулся.
— И он пришел к вам, чтобы это сказать?
— Он подарил мне медальон покойной жены. Ведь у него нет дочери, вот он и решил отдать его мне. Это фамильное украшение. Старинное и очень ценное. — Она снова вздохнула. — Дядя немного пьян. Завтра я верну ему медальон.
— Почему? Ведь он сам его вам отдал…
— Рано или поздно у Артура будет дочь. И медальон должен принадлежать именно ей.
Рик промолчал. Он не мог себе представить Артура женатым. Не то что отцом. Хотя Моника, наверное, права. Кто знает? Может, со временем у Артура будет куча детишек, как и подобает настоящему Террачини.
Моника подвинулась и примяла подушку, которую Рик пристроил между ними в качестве оборонительного щита.
— Когда дядя Микеле в таком настроении, он долго не ложится спать.
— И чем же он занимается?
— Смотрит старые теткины фотографии. И пьет. — Она вздохнула. — Дядя слишком много пьет. Обязательно поговорю с ним перед отъездом. Нельзя так относиться к своему здоровью.
— Да? — Рик улыбнулся. Иногда Моника рассуждала как взрослая, заботливая женщина, а иногда вела себя как настоящий ребенок — любопытный, непослушный, задающий слишком много вопросов. И каких!
— А вы считаете, мне не нужно с ним говорить?
— Нет. Просто немного удивился.
— Почему?
— Не знаю. Ведь я… Моника, ведь я в вашей постели.
Она засмеялась. Тихо, но чертовски обольстительно.
— Да, Ричард, я все понимаю. Ведь я тоже в постели.
— В том-то и проблема.
— Не вижу никакой проблемы. — Моника протянула руку и погладила Рика по щеке. (Ему показалось, что у него вот-вот остановится сердце.) — Ведь дядя Микеле не знает, что вы здесь.
— Да, но… — Он убрал ее руку, которая подобралась к верхней пуговице его рубашки. — Все равно мы не должны быть в одной постели.
— Но ведь мы не делаем ничего предосудительного.
Пока. Рик перевел дыхание.
— Дело в том, что…
Моника придвинулась к нему так близко, что ее волосы с запахом ванили защекотали ему подбородок, а потом закинула руку ему на плечо, едва не касаясь грудью его груди. Хотя она говорила спокойно, Рик чувствовал, как бешено колотится у нее сердце.
— Моника, если вы будете продолжать в том же духе, это плохо кончится. — Рик отстранился. — Где подушка?
И тут она его поцеловала.
Правда, промахнулась и попала не в губы, а в подбородок. Потом снова прижалась к нему, и в ее неловкой попытке было столько трогательной юной нежности, что Рику захотелось, наплевав на все запреты, обнять ее и прижать к себе.
Хотя в комнате царил полумрак, он видел, как задышали зрачки ее глаз, а на лице на миг отразились неуверенность и смятение, напомнив Рику о том, что Моника неопытна и невинна и сама не знает, о чем просит. Лежа в уютном полумраке рядом с ее восхитительным телом, Рик впервые по-настоящему понял, что такое искушение.
— Моника, вы сами знаете, это невозможно. Так нельзя.
— Но ведь мы только целуемся. — И ее влажные губы нашли его рот.
Рик пытался противиться, но когда ее язык коснулся уголка его рта, он откинул голову чуть в сторону, чтобы было удобнее, и поцеловал ее с такой страстью, что она застонала.
— Ричард, подожди! — прерывисто дыша, проговорила она.
Он отстранился. Ну что он за кретин! Не сдержался и напугал бедную девочку…
Моника откинула одеяло и отодвинулась. Рик не сразу понял, что она встает с кровати.
Его охватила паника. Неужели он на самом деле так напугал ее?
— Куда ты?
— Шшш! — И она чмокнула его, в щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62