Стрелки словно взбесились. Они метались из стороны в сторону.
Мне захотелось доложить об этом наверх. Взяла трубку и стала трясти рычаг. Никто не отзывался. Решила, что никого в кабинете нет и, следовательно, до утра звонить бесполезно. Стрелки, как мертвые, торчали на нулях. Поинтересовалась, что в зале. Выключила свет в диспетчерской. Взглянула в окно гольдера. Ожидала увидеть голубое сияние молний. Но там была полная темнота.
Нащупала случайно какой-то рычажок и повернула. Вздрогнула: передо мной на оконном стекле, как на экране кино, показались лица Грохотова и какой-то женщины, не похожей на Олю.
Я остолбенела. И сейчас же где-то под потолком послышался резкий голос Леонида:
– Не включайте телевизор! Мешаете нам!
Лица на экране исчезли.
Шел пятый час.
Вскоре, к моему удивлению, стрелки некоторых циферблатов начали медленно двигаться направо.
Мне захотелось доложить об этом. Взяла трубку и тщетно звала Леонида. Никто не отзывался. Выждала пять минут. Опять попыталась связаться. Но опять никто не ответил. Значит, наверху, в кабинете, нет никого.
Нетерпеливо поглядывала я на часы. Вот придет Симон, и можно будет подышать свежим воздухом.
Без пяти шесть. Показалось, что кто-то идет от лестницы по залу. Торопливо передвинула я рычаг освещения на столе слева. Но за стеклянным окном в зале было по-прежнему темно, и лишь из некоторых гольдеров начинало лучиться нежное голубоватое сияние.
Вскочив со стула, я прильнула к стеклу, но никого не увидела. Подбежала к двери в зал, но она оказалась запертой. Повернулась к запасному выходу и вспомнила, что ключ Леонид взял с собою.
Схватила трубку.
– Леонид Михайлович! – кричала я.
И вдруг меня поразила мысль, простая и ужасная: «Заперта нарочно…»

XXX. Утро

Как очутилась я на кушетке, не помню. Очень хотелось плакать, но слезы куда-то пропали, и глаза мои были сухи. По-новому отчетливо стала я воспринимать окружающее. Часы на столе показались самым обыкновенным плохоньким будильником. Перспектива за окном выглядела уродливой. Голубые цилиндры искривились. Силуэты столов вдали приняли странные очертания. Сделалось страшно, как никогда в жизни. Хотелось оттолкнуть от себя этот кошмар. Протянула вперед руки, защищаясь. И вдруг то, что я видела, закачалось и запрыгало передо мною.
Я засмеялась, и раскатистые звуки смеха в этом изоляторе вернули меня к действительности.
Какая глупая!.. Сидела на кушетке и, оказывается, в упор смотрела на графин с водой. В нем все предметы, отражаясь, представлялись мне искаженными. А когда толкнула столик, то вода в графине закачалась и…
Показалось, что звонит телефон. Быстро подняла трубку и поднесла к уху:
– Алло!
В трубке щелкнуло, и снова наступило молчание – то характерное молчание, когда в аппарате нет тока.
Я опустила голову на стол и застыла. Сколько так просидела – не знаю. Помню, одна мысль сверлила меня:
«Наверху авария. Может быть, шаровые, вырвавшись на свободу, разрушили все… И Леонид с Симоном погибли…»
«Какая ты дура, Татьяна, – думала я о себе. -Почему сразу не рассказала все, что произошло с тобой?» Вероятно, вдали хлопнула дверь. Я еле приподняла усталую голову и увидела…
По ярко освещенному залу, прямо от лестницы, сюда, к диспетчерской, шел Леонид. Но я не поднялась со стула. Я была зла, как черт.
«Все расскажу, только не этому человеку, – подумала я почему-то. – Лишь бы мне выбраться из этого проклятого помещения…» Взяла ручку, начала выводить в тетради, предварительно посмотрев на часы.
«7 часов 38 минут. Телефон без тока. Освещение в зале стало работать. Вошел товарищ Леон…» Не успела записать. Сам Леонид стоял рядом теперь и заглядывал через мое плечо в тетрадку.
– Дописывайте: «Вошел и сказал, что дежурство закончено». Устали?
– Наоборот, готова просидеть здесь еще несколько суток, – смягчая сухость тона, ответила я и постаралась изобразить подобие любезной улыбки.
– В этом нет необходимости, – почти весело сказал Леонид. – Встряхнитесь – и скорей на воздух. Тут такая жара… Разве казалось холодно? Испортился вентилятор?
– Было испорчено освещение…
Леонид взглянул на выключатели.
– Вы, по-видимому, больше интересовались электроотоплением? Смотрите…
Мне оставалось только хлопать глазами. Действительно, я орудовала на столе не теми выключателями, какими нужно. Снова в уме я назвала себя дурой и выругала за невнимательность: «Какая ты никудышная девчонка!» Леонид что-то оживленно объяснял мне. Но я плохо понимала его. Мне было все равно, что вчерашние шаровые куда-то умчались из гольдеров и что теперь стеколевые цилиндры заряжаются снова. И никакой аварии наверху не произошло.
Самое главное – он жив!
Я стеснялась смотреть на него и задавать вопросы. Только бы он не заметил, что у меня пылают щеки. И совсем не от жары.
Но он не заметил.
Отпер дверцу, предложил:
– Прошу…
Лифт начал поднимать нас.

XXXI. «Эпсилон-4»

И вот мы вышли на террасу. Передо мною раскрылась незабываемая, освещенная солнцем картина. Слева величественно поднималась могучая вершина Чип-Тау. Прямо, как башни громадного города, возвышались острые, стройные пики Киндар-горы. А справа сиял ледниками угрюмый Ор-Баш. Внизу, на площадке, кипела работа. По дорогам непрестанно шли мощные тягачи с прицепами. Большие краны на автоплатформах поднимали готовые железобетонные блоки и складывали из них дома. Белые стены возвышались на склоне к югу.
– Главное здание, где мы сейчас с вами, вполне готово и оборудовано, – пояснил Леонид. – А там достраивают жилые дома для персонала станции…
Еще ниже, в долине, увидела я, как бесконечной лентой по шоссе движутся грузовики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48